Трудно было и представить, конечно, чтобы так в корне не согласны между собой были два главнокомандующих — старый и новый, казалось бы, одинаково хороню знавшие свой фронт. Но Иванов говорил, признавая только за собой знание всего фронта:
— Вы уверены в удаче, но какие же основания для этого имеете, — вот вопрос!.. Вы получаете девятую армию — и что же? Лечицкий безнадёжно болен, а Крымов... ошибётесь вы в Крымове, ошибётесь, я вас предупреждаю!.. Нет у нас генералов!.. Вы получаете седьмую армию во главе с генералом Щербачёвым[7], а что такое оказался этот Щербачёв? Были и у меня на него надежды, когда он прибыл ко мне на фронт... Вот, думал я, не кто-нибудь, а сам начальник генерального штаба, и не из старых теоретиков, а из молодых, из протестантов против рутины, — заставил ведь опыт японской кампании изучать, а не поход Аннибала на Рим... Мне, участнику японской кампании, это говорило, конечно, много... Молодой ещё сравнительно с другими, не ожиревший, а скорее даже к чахотке склонный, и государь к нему был так расположен, и всё прочее, — а что же вышло на деле, а? Что вышло из его наступления, я вас спрашиваю?
— Вышел конфуз, разумеется, но я думаю, что он зато приобрёл опыт, — спокойно сказал Брусилов, тщательно взвешивая слова. — Как теоретик, он, конечно, сильнее очень многих, но вот опыта в современном ведении боя ему не хватило. Этот пробел его теперь, я полагаю, заполнен.
Говоря это, Брусилов представлял и высокого, действительно плохо упитанного Щербачёва, присланного из Петербурга командовать сразу целой армией «особого назначения», названной потом седьмою, и неудачное наступление на Буковину, которое он вёл в декабре и которое обошлось почти в пятьдесят тысяч человек, но не дало никаких результатов.
— Вы полагаете, — иронически произнёс Иванов. — А вот я слышал, что генерал Клембовский[8], ваш же теперь начальник штаба, отказался принять бывшую вашу восьмую армию. Почему это, а?
— Он говорит, что не имеет военного счастья.
— Вот видите, видите, чего не имеет? — Военного счастья!.. А почему вы уверены, что Щербачёв или, скажем, Сахаров, командующий вашей одиннадцатой армией, это военное счастье имеют, хотел бы я знать?
— Да ведь в конце-то концов, имеют или не имеют они военное счастье, они будут исполнять мои приказания, Николай Иудович, я и буду нести главную ответственность за неудачу, в случае, если она нас постигнет... Наконец роль армий Юго-западного фронта будет, насколько меня известил Алексеев, только подсобная, а главные роли будут в руках Эверта и Куропаткина, — сказал Брусилов умеренным тоном, но Иванов очень живо возразил: