Так, первое, что от него услышали Гильчевский и Надёжный, когда приехали к нему в Волковыю на совещание, было неприкрыто-радостное восклицание:
— А Рагоза-то, Рагоза! Ни-че-го-то решительно у него up им ходит! Только что мне говорили из штаба армии: почти провалил наступление!
— Какой Рагоза? — спросил, недоумевая, Гильчевский.
— Ну вот на тебе, — Рагозы не знать! — удивился Федотов. — Кому, кажется, он не известен, а вот вам объяснять надо! Рагоза — командир группы войск на Западном фронте, и вот он провалил наступление!.. А сколько подготовки было! А сколько разговоров всяких! Надежд на него сколько возлагали, я вам доложу, — уши Рагозой прожужжали, — а в результате оказался ни к чёрту!
И Федотов даже и руки — круглые, мягкие, белые — потирал, точно от удовольствия, что известный ему генерал Рагоза потерпел неудачу.
Гильчевский, конечно, сразу же понял, о каком Рагозе идёт речь. Он знал и то, что Рагоза — командующий четвёртой армией у Эверта, что эта армия соседствует с третьей, отошедшей к Брусилову, что там должно было начаться, но всё откладывалось наступление на город Барановичи, и если спросил всё-таки: «Какой Рагоза?», то потому только, что не мог понять, почему у Федотова такой довольный вид, если проваливается замысел этого Рагозы, — то есть замысел ставки, — поддержать Юго-Западный фронт сильным ударом по немцам, прорвать их фронт и захватить Барановичи.
Так и хотело сорваться у него с языка: «Эх, вот вас бы назначить на место Рагозы командовать группой корпусов и дивизий! Вот у вас бы, конечно, пошла бы музыка не та!» И если не сорвалось всё-таки это, то только потому, что боялся он, как бы Федотов не принял этого за чистую монету и не отозвался бы самодовольно: «Да, разумеется, я бы иначе повёл бы дело, и Барановичи были бы уж теперь взяты!»
Впрочем, и разговор насчёт операции Рагозы не затянулся: Надёжный, ухватившись за то, что Федотов упомянул неудобные для действий артиллерии леса и болота, кстати ввернул, что болота оказались и на его участке на Стыри и что не лучше ли было бы для пользы дела ему с Гильчевским обменяться участками...
Мягко улыбаясь при этом и пряча глаза, Надёжный закончил это так:
— Константин Лукич в разговоре со мной высказался за то, что непрочь был бы переместиться туда.
— Послушайте, что вы! — возмутился Гильчевский. — Разве о том я говорил, чтобы переместиться?
— Неужели нет? Значит, я просто не так вас понял, простите! — сказал Надёжный.
А Федотов поддержал его:
— Да, вот видите, болота — это, конечно, большое затруднение, большое... очень большое...