Алексеевъ понимаетъ, что при царе, какъ главнокомандующему онъ не можетъ рисковать, такъ какъ неудача задуманнаго имъ риска сделаетъ ответственнымъ за него самого царя. Последнее время Николай становится особенно упрямъ и подозрителенъ.
Янушкевичъ и Алексеевъ это — два полюса и по характеру, и по темпераменту, и по своему отношенiю к делу. Янушкевичъ — человекъ гостиной, мягкiй до корня, где такой же воскъ и безволiе, какъ на поверхности; весёлый, оживлённый собеседникъ на темы салоновъ Петербурга, человекъ внешнихъ радостей легко складывавшейся для него жизни; военный и администраторъ по случаю, который толкнулъ его туда, а не въ министерство двора, финансовъ или департаментъ герольдiи; безъ проникновенiя въ чуждое ему по существу дело, знающiй его постольку, поскольку оно освещено соответствующимъ докладчикомъ; теоретикъ до ногтя, типичный офицеръ нашего генеральнаго штаба, преисполненный внешней недоступности, заботы о декоруме своего высокаго положенiя, по существу лентяй и, разумеется, какъ это должно быть при всехъ указанныхъ качествахъ, — человекъ, ведущiй не всегда заметную политику по адресу своихъ возможныхъ заместителей.
Алексеевъ — человекъ рабочiй, сурово воспитанный трудовой жизнью бедняка, мягшй по внешнему выраженiю своихъ чувствъ, но твёрдый въ основанiи своихъ корней; веселье и юморъ свойственны ему скорее, какъ сатирику; человекъ, не умеющiй сказать слова съ людьми, съ которыми по существу не о чемъ или незачемъ говорить, военный по всей своей складке, природный воинъ, одарённый всемъ, что нужно руководителю, кроме, разве, уменья быть иногда жестокимъ; человекъ, котораго нельзя Себе представить ни въ какой другой обстановке, практикъ военнаго дела, которое знаетъ отъ юнкерскаго ранца до руководства крупными строевыми частями; очень доступный каждому, лишённый воякой внешней помпы, товарищъ всехъ подчинённыхъ, неспособный къ интригамъ. [...]
24 октября [1915 г.]
Въ письме неизвестнаго отъ того же дня: «Я поднялся изъ окопа, и моимъ глазамъ представилась невероятная картина: роты справа и слева, поднявши белые флаги, сдаются немцамъ. Нечто невероятное! Изъ другого полка, сидящаго рядомъ съ нами, также попало въ пленъ 8 ротъ».
Изъ письма служащаго въ 5 Сибир. мортирномъ дивизионе на имя Н. Н. Ч.: «Потери у насъ громадный. 14 Сиб. дивизiя въ составе 10,000 чел. ввязалась въ бой 2 ноября 1914 г., 11-го въ ней было 2,500. 13-я Сиб. вступила въ бой 2 ноября, 16-го въ ней оказалось, вместо 64 ротъ, всего 3 роты; некоторый роты состоятъ всего изъ 15 чел. Почти одна треть сдалась въ пленъ. Идетъ усиленный обстрелъ пулемётами, много убитыхъ. Вдругъ какой-то подлецъ кричитъ: «что же, ребята, насъ на убой сюда привели, что ли? Сдадимся въ пленъ!», и моментально чуть ли ни целый баталiонъ насадилъ на штыки платки и выставилъ ихъ вверхъ изъ-за бруствера».