– Продолжай, – произнес король, вернув себе самообладание. Голос его прозвучал, не дрогнув.
– Она сказала, уорголы их убили, милорд. Всех… – выпалил Джилан. Ему показалось, что будет легче, если он скажет сразу. – Она не рассказывала подробности. Просто не могла. Измучилась до предела – душевно и физически.
Дункан кивнул:
– Бедняжка. Как это ужасно для нее – быть очевидицей. Она верная служанка… скорее даже подруга Кассандры, – прибавил он еле слышно.
– Сначала мы чуть не приняли ее за мальчика…
Дункан поднял глаза, в них читалось замешательство.
– За мальчика? – переспросил он. – У нее огненная шевелюра.
Джилан мог только пожать плечами:
– Она обрезала волосы. Вероятно, чтобы изменить внешность. Сейчас в каменных дебрях Кельтики полно разбойников и грабителей, да и уорголов хватает.
Он чувствовал, что что-то не так. Джилан устал до ломоты в костях, умирал от желания спать, и его мозг отказывался соображать. Что-то странное было в словах короля.
Рейнджер потряс головой, пытаясь прийти в себя, и благодаря крепкой руке Холта смог подняться. Дункан заметил, как рейнджер покачнулся.
Шагнув к Джилану, он взял его за руку:
– Прости своего короля, рейнджер Джилан. Ты утомлен, я же удерживаю тебя, снедаемый собственным горем. Холт, позаботься, чтобы Джилан подкрепил свои силы едой и отдыхом.
– Блейз… – Джилан спохватился, что его конь, весь взмыленный и в пыли, так и ждет у входа в шатер.
– Ничего, я пригляжу за ним, – успокоительно сказал Холт. Потом обратился к королю, указывая на Джилана: – С позволения вашего величества?..
Дункан сделал им знак удалиться:
– Да, Холт, изволь. Позаботься о твоем товарище. Он сослужил нам добрую службу.
Рейнджеры покинули шатер, и король обратился к своим советникам:
– Итак, посмотрим, сможем ли мы понять смысл этого тактического хода Моргарата.
Барон Торн обвел присутствующих взглядом, словно спрашивая, согласны ли они предоставить ему право высказать всеобщее мнение. Уверившись, что никто не возражает, он произнес:
– Сир, нам, пожалуй, надо дать вам время перенести горе…
Другие советники забормотали, что тоже так считают. Но Дункан решительно покачал головой.
– Я – король, – безо всякого пафоса проговорил он. – Для короля частная жизнь на втором месте. Жизнь королевства – на первом.
– Погасло! – с отчаянием произнес Хорас.
Все трое наблюдали за пламенем, мучительно надеясь, что он ошибся, что их глаза каким-то образом их обманывают. Но Хорас был прав. Огонь под левой опорной вышкой потух, оставив кучку тлеющих углей.
С другой стороны все горело, огонь неудержимо взбегал по смоленым веревочным перилам, подбираясь к толстому канату, на котором крепилась правая сторона моста. В самом деле, прямо у них на глазах одна из трех веревочных жил каната перегорела, и правая сторона моста угрожающе заскрежетала.