– Значит, так, – перевела я слова месье Петровича, вручившего Виктору баклажку с жидким мылом, лыковую мочалку и полотенце, – сейчас идешь на корму, где за тобой никто не будет подглядывать, и там снимаешь с себя все свое мерзкое грязное тряпье. Потом тщательно мылишься с ног до головы, потом окунаешься в воду, чтобы смыть с себя всю грязь, потом вылезаешь и повторяешь эту процедуру до тех, пока на тебе не останется никакой грязи, и только потом натягиваешь на себя чистую одежду. Понял?
Пока Виктор мылся, мы с мадам Лялей быстро согрели воду и освободили ребенка от тех отвратительных вонючих шкур и тряпок, в которые тот был то ли одет, то ли завернут. Когда я на него взглянула, мое сердце зашлось от жалости. Малыш был худой, на теле его виднелись какие-то болячки и пятна, а в длинных кудрях копошились вши. Теперь мне стало понятно, что ему не меньше полутора лет. В целом, несмотря на худобу и кожные проблемы, это был вполне развитый ребенок с умными глазенками и полным ртом острых зубок.
– Мальчик! – воскликнула Ляля и чуть тише добавила: – Хороший нынче урожай на мальчиков… – и подмигнула мне.
Мы улыбались, умиляясь малышу, который орал, не переставая. Сюсюкая, мы быстро искупали его, Ляля принесла бритвенный станок и аккуратно побрила голову ребенка, избавляя его от мерзких насекомых. Потом я обработала его болячки – собственно, ничего страшного в них не было, просто раздражение от грязи. И после этого мы стали его кормить свежеприготовленным супом, который за это время как раз допрел на плите… Надо было видеть, как жадно маленький Филипп набросился на еду! Ему даже пришлось держать руки, чтобы он не запихивал еду в рот большими кусками и не подавился. Я держала, я Ляля кормила его ложечкой, дуя на нее, чтобы ребенок не обжегся. Вообще, она очень ласковая и заботливая мать, и даже к чужим детишкам относится как к родным… А я смотрела на Филиппа и умилялась. Какой прелестный французский малыш с голубыми глазками… Я не могла оторвать от него глаз. Интересно, как же эти двое попали сюда? Чуть позже мы непременно это узнаем, осталось лишь немного подождать…
Когда малыш наелся, я взяла его на руки. Он, довольный, разрумянившийся от тепла и сытости, сразу же заснул. Но я все ходила и ходила с ним на руках, и все разглядывала это прелестного худенького ангелочка… И в это же время думала о своем будущем ребенке. И в этот момент я любила всех детей на свете, и всех жалела, и всем им хотела помочь, и со стыдом вспоминала я себя прежнюю, которая не любила детей… Да как же их можно не любить? Таких милых, маленьких, беспомощных, смешных? Мое сердце просто разрывалось от избытка чувств, и то и дело я украдкой утирала слезы. Какая же я стала сентиментальная… Но я люблю себя такую. Теперь я в ладах со своей душой.