Я стояла, замерев, задохнувшись негодованием и обидой. Это была катастрофа. Впервые мой муж так явно показал свое пренебрежение ко мне. Мое сердце разрывалось на куски. Мне не хватало воздуха. Хотелось разрыдаться, топать ногами и вопить. Собрав остаток воли в кулак, я заставила себя отойти в сторонку, к кустам. Там я присела на холмик – и слезы потоком хлынули из моих глаз. Я кусала губы, стараясь не перейти на рыдания – мне не хотелось, чтобы все увидели мою явную слабость. Я была унижена, повержена! Мой муж меня не любит! Не уважает, не считается со мной! Я ему не нужна! Я толстая, некрасивая, скандальная баба!
– У-у-у… – тихонько подвывала я.
А с берега доносились веселые голоса; работа кипела, все были заняты, и никто не догадывался о трагедии, происходящей в моей душе….
15 июня 2-го года Миссии. Утро. Пятница. «Отважный» у побережье Корнуолла.
Берег Корнуолла, накрытый темной шапкой облаков, подсвеченных восходящим по правому борту солнцем, вырисовывался впереди отчетливой полосой. Зрелище было настолько восхитительным, что от него замирал дух, но Алохэ-Анна не обращала внимания на подобные мелочи и крепко держала штурвал, выдерживая курс норд. В последнее время Сергей Петрович стал доверять своей старшей темной жене самостоятельные вахты, ибо его самого просто не хватало стоять на штурвале все время. А что – женщина она внимательная, ответственная, и, находясь на вахте, мух не считает. Позади остались двое суток плавания по бурному Бискайскому заливу, небольшой шторм, который изрядно покачал кораблик, и несколько часов якорной стоянки в тени маленького скалистого островка, чтобы переждать непогоду. Приближающийся берег вызывал у Алохэ-Анны чувство достигнутой цели. Еще до полудня они причалят в каком-нибудь удобном месте, после сойдут на землю и разомнут наконец ноги.
Но что это там за дымок тонкой струйкой поднимается над дюнами? Алохэ-Анна точно знала, что никаких людей на том берегу быть не должно. Так ей сказал шаман Петрович, а уж он-то знает все на свете. Но если Петрович думает, что людей там нет, а они есть, то это странно, и к тому же может быть опасно; хорошо еще, что они заранее обнаружили этот дым и теперь имеют время на то, чтобы принять меры… А то мало ли что за люди могут скрываться на этом дальнем берегу, на самом краю обитаемого мира. Алохэ-Анна имела все основания так думать, ведь она сама происходила из пламени, которое впало в грех людоедства, и совершила бы еще много темных дел, если бы однажды на узкой дорожке не повстречалась с основателями племени Огня*. Теперь то время для нее стало прошлым; сейчас у нее другое имя и сама она стала другой, но может быть, именно поэтому при виде этого дыма в душе Алохэ-Анны поселились нехорошие предчувствия. Продолжая удерживать штурвал левой рукой, правой она часто забила в колокол-рынду, поднимая команду «Отважного» по тревоге.