И особенно отчетливо понимаешь это, когда вываливаешься в мир из второй джаны. Может, монахи таких чувств не испытывают, потому что в любой момент могут вернуться назад, а я вот ощущал себя пассажиром туристического автобуса, которого только что провезли по раю, а потом ссадили в навозную кучу возле покосившегося крыльца – и сказали: «Экскурсия закончена».
И какая мне теперь была разница, что моя куча навоза покрашена золотой краской?
***
Перед следующим опытом саядо сказал то же, что и в прошлый раз:
– Вместе со мной вы ощутите вторую джану как нечто грубое, и ваш ум перейдет в более тонкое состояние.
Я поверить не мог, что такое можно сказать о второй джане. Лучше ее ну точно ничего не могло быть.
Но оказалось, монах опять прав.
Я помню, мы в школе читали сказку Льва Толстого «Много ли человеку земли нужно». Про то, как жадный человек пытался за день обежать много-много земли, чтобы по уговору взять ее в собственность. В конце концов он не успел вернуться в установленное место вовремя и грохнулся на землю мертвый. И досталось ему ровно три аршина – чтобы его там зарыли.
«Ай, молодец, – закричал старшина, – много земли завладел…»
Толстой, как я понял, издевался таким образом над бизнес-сообществом. Ну, не он один – голь на выдумки хитра. Хотя, как вспомню Борьку с Бадри… Ну да ладно, грустная тема.
Я тогда подумал, что правильный вывод из сказки такой – бизнес надо верно планировать. Чтобы точно знать, сколько земли успеешь реально обежать за день. Но могли быть, наверно, и другие прочтения.
Тот же самый вопрос встал теперь передо мной прямо в джане: много ли человеку блаженства надо? Допустим, можно вместо плюгавого земляного червя стать изнывающей от счастья звездой…
Но зачем?
Я уже говорил, что во второй джане вопрос только в том, сколько блаженства сознание в состоянии вместить. Много ли ему, так сказать, нужно кайфа. Сначала кажется, что много. И всегда будет нужно много. И чем больше, тем лучше.
Но когда мы снова окунулись в это переживание невыразимого по масштабам наслаждения, оно вдруг показалось мне чем-то грубым.
Это было, как говорят англичане, gross[8].
Сейчас мне приходит в голову такое сравнение. Вот роза – красивая, ароматная, сильная… Mighty like a rose[9], сказал когда-то Элвис Костелло. Но рядом с розой – насколько изящен одуванчик! И какой грубой, даже вульгарной покажется роза, когда увидишь и оценишь ажурную красоту одуванчика!
Вот и тут было что-то похожее. Я догадался (даже если эти быстрые понимания-инсайты были не вполне моими, я переживал их как свои), что дело не в силе наслаждения.