— Девочка, — обратился он к Геле. — Иди домой, нечего тебе тут.
Геля, сутулясь, пошла вон и снова не помнила, как попала во Двор. Колобушкин уже был там и сомнамбулически двигался за сараи, подтверждая, что телепортации возле Митрофаныча подвержены и органы правопорядка. Двор был жутко пуст, и Геля слепо следовала за участковым, чтобы не оставаться в этой пустоте. За сараями, кольцом обвив помойку и сортир, сплотились почти все взрослые, а также Жирный, и Светка, и Лель с Люлем, и Колян. Генька увидел Гелю и приоритетно сообщил:
— Папка удушился!
Из средней двери сортира два младших милиционера вынимали негибкое тело. Один из них держал под мышкой кепку. Володину кепку. «Смерть ходить кажный день», — вспомнилось Геле Данилино. «И не по одному разу», — добавил в ней кто-то незнакомый.
— Он, вишь, подумал, что на него подумают, — умозаключал печник Новиков.
— А на кого ж еще? На тебя, что ль? — злорадствовала жена Новикова.
— Тюрьма — не мать родна, — сипло философствовал Усач. — Кому ж туда охота?
— Да что мы знаем! — сомневалась Кривая, знающая всегда все про всех.
Володю за ноги и под мышки отнесли в сторону и сложили на чахлую траву. Подошел давешний брюнет, наклонился над телом.
— Жаль, — вырвалось у него. — Теперь точно глухарь.
«При чем тут глухарь?» — подумала Геля, как всегда, откликаясь на слово независимо от обстоятельств его произнесения.
— Ага! — торжествующе сказал Новиков. — Не стал ждать, когда на него повесят, — вперед вас повесился.
— Ты помолчал бы! — твердо и задумчиво сказал Колобушкин. — Разошлись все живо!
Никто не расходился. Пришел врач, меривший давление умирающей Эмилии. Встал перед Володей на колено, поколдовал.
— Готов, — кивнул Колобушкину. — Густо сегодня как-то.
Дожидаться труповозку Геля не стала. Вернулась домой и до прихода Бабуль сидела у Кости, смотрела на рыб, в спокойном состоянии висящих среди водорослей, как елочные игрушки, и слушала гудение компрессора, превращавшего воду из стоячей в проточную. Костя говорил: «аэрация». Он кормил Гелю бутербродами и умело, незаметно молчал. Так повелось с тех пор, как Геля повадилась наблюдать за обработкой Костиных фотографий.
Она полюбила этот таинственный трудоемкий процесс с участием многих предметов: односпирального бачка, удивившего ее при знакомстве, термометра, литровых банок для промывки пленки, которые Костя одалживал у Бабуль и наклеивал на них бумажки с химическими надписями, мензурки, аптекарских весов для правильного отмеривания химикатов, щипцов для отжима пленки. Слова «проявитель», «закрепитель», «стоп-раствор», «фиксаж» и назначение носителей этих слов успели усвоиться. Костя постоянно сетовал на отсутствие светонепроницаемого рукава. Но Геля привыкла к приспособленной для наматывания пленки старой куртке с подвернутым низом и воротом, куда Костя запускал по плечо свои долгие руки.