Я присел на корточки напротив. Когда-то это был красивый парень лет двадцати пяти, сильный и удачливый, судя по богатой вышивке на замызганной рваной рубахе. Несколько дней назад его удача кончилась.
– Как зовут? – спросил я.
– Чаян.
– Чей ты?
– Смоленского воеводы отрок. Попить дай.
Я сделал знак пришедшему с кормчим мужчине, и тот поднес с губам раненого флягу.
Тот пил долго и жадно. Оторвавшись, облизнул губы. Глаза его немного прояснились.
– Это смоленский воевода вас привел?
– Зачем мне отвечать? – вопросом на вопрос ответил Чаян.
Угадав по интонации, что пленник упрямится, пришедший с Мелькольвом норег достал нож, но я остановил его жестом.
Я не хотел пытать парня, который уже одной ногой стоит по ту сторону. Он не виноват, что командир привел его сюда. Однако у него есть нужные сведения, которые я должен получить. И получу.
– У меня украли жену, – сказал я. – Я хочу знать, кто это сделал. Это бесчестно: красть жену, когда мужа нет рядом. И ты в этом участвовал, Чаян. Ты потерял честь и вскоре потеряешь жизнь. Жизнь тебе уже не вернуть, но вернуть честь ты можешь.
– Я ничего не знаю о твоей жене, – проговорил Чаян. – Нам сказали: идите с этим человеком и делайте, что он скажет. За это каждый из вас получит по четверти гривны серебром. Можно еще воды?
Напившись, парень продолжил:
– Еще воевода сказал: князю Диру любо, если мы покажем себя хоробрыми.
Князь Дир. Я уже слышал это имя. Тот самый, что выгнал Бури из дружины только потому, что тот, защищая свою честь, убил обидчика.
– Нам сказали: врывайтесь во дворы, в дома. Убивайте всех, берите, что хотите, но нигде не останавливайтесь надолго, а когда позовет рог, бегом на корабли.
– Вы пришли на кораблях?
– Да. Три лодьи.
На кораблях зимой? Это… неожиданно. Волхов, конечно, не замерзает, но только он. Значит, корабли были где-то спрятаны. Хотя мне ли не знать. Сам в протоке прятался. А таких мест на Волхове хватает.
– Кто еще с вами был? Сколько, какого племени?
– Наших, смоленских, было полсотни. Еще столько же – чужие. По языку вроде ливы. Хорошие воины. Чьи – не знаю. Они с нами не очень. А остальные не наемные, Водимирова гридь.
– Что?!
– Я говорю: его собственная дружина. Их сотня, пожалуй. И хороших воинов в ней немало.
– Значит, вас Водимир привел?
– Ага. Я же сказал.
Чаян, похоже, вот-вот потеряет сознание. Еле держится.
– А где он может быть, Водимир?
– Того не ведаю. – Парень облизнул потрескавшиеся губы. – А раны уже не болят, – вдруг сказал он. – Но это ж не потому, что заживают, да?
– Да, – сказал я. – Ты был честен. Чего ты хочешь?