И сейчас на холме, на просторной площадке, открытой с трех сторон, а с четвертой примыкавшей к дубовой роще, были только воины.
Здесь отправляли в Ирий героев.
Здесь приносили клятвы и жертвы. Человеческие, к сожалению. Время такое.
Здесь отмечали всякие значимые события, вроде свадьбы княжьей дочери.
Прочая публика тоже могла наблюдать за праздником, не возбранялось, но – издали. Снизу. Сейчас эти наблюдатели запрудили подножие холма и озерный лед перед ним. Хорошо, что мороз, а то такую толпу лед мог бы и не выдержать.
Простой народ радовался княжьему бракосочетанию шумно и искренне. В городе для простолюдинов накрыли столы и выставили вдоволь бесплатной выпивки. Для местных и для тех, кто прибыл с гостями. За порядком следили отроки Трувора, которые ухитрились проштрафиться. Сердитые и суровые. Так что порядок наличествовал.
Антураж на холме был что надо. Костры в два человеческих роста, четырехметровый идол Перуна из свежего, еще не потемневшего дерева, истукан с золочеными усами по пояс и настоящими двухметровыми мечами, вложенными ему в условные руки.
А рядом с идолом – Труворовы отроки, обнаженные по пояс, каждый с парой мечей в руках, выстроившиеся двумя шеренгами друг напротив друга.
Начали!
Всё ускоряющийся грохот бьющих в щиты ладоней накрыл низкий утробный рев рога, и зазвенела сталь.
Сначала мне показалось: все очень круто. Отблеск пламени на клинках и обнаженных, смазанных маслом (от холода, надо полагать) телах, искры вьющихся снежинок.
Но потом…
Потом я почувствовал: что-то не так.
Я не понимал, что именно, потому что не знал, как должно быть, в чем смысл обряда, но чуйка говорила: не то!
Я оглянулся на Зарю. Та была в восторге. Глаза ее сияли, губы дрожали, руки в белых меховых варежках хлопали друг о друга, отбивая общий ритм. Как и руки многих других.
А вот Рюрик, стоявший слева от нее, был к пляске равнодушен. Вернее, безразличен.
Я посмотрел налево, на Трувора. Ага. Челюсти сжаты, брови сошлись к переносице. Я прав. Что-то не так.
Разбившиеся на пары варяги кружились у подножия идола. Кое-где на белых телах появились кровавые полосы, в свете костров казавшиеся черными…
Блин! Я понял, что не так. Плохой танец! Не настоящий. Постановка. Парни не отдаются движению. Они играют в него. Причем очень осторожно, больше всего заботясь о том, чтобы не задеть друг друга, хотя всё равно задевают время от времени. Потому что они не верят, что Перун ведет их!
Руки Трувора теребили пряжку пояса. Широкую, золотую, с искусной чеканкой, которая изображала некую битву, осененную Святым Духом. Наверняка предмет из французской «коллекции», взятой во время похода с Рагнаром.