– Да Бетти ее и сама прокормит, – заверил меня Медвежонок. – Гудрун ей четыре марки серебром подарила из твоей доли добычи, которую я привез. А твоя наложница на эти деньги наторговала пятерых тир, тоже англичанок, и теперь они не полотно ткут, а кружева. Да не простые, а с обережными рунами. Да еще с наговором от матушки. Она же им руны и показала, а уж Бетти их плести сама наловчилась и рабынь своих научила. Теперь за этими кружевами к матушке – целая очередь. Нет, брат, ты, верно, с Удачей в постельке покувыркался. Ублажил ее как следует, и теперь она за тобой хвостом ходит. Это ж надо: рабыня, тихоня, замухрышка, сначала хускарла в броне простым топором зарубила, а потом такую штуку придумала, что жены сёлундские в очередь стоят, чтоб серебро ей отдать.
М-да. Мне самому удивительно. Но я рад. Так рад, что прям сердце заходится от желания оказаться дома.
Заря взяла очку с прядью нашего с Гудрун сына, понюхала:
– Ребеночком пахнет, – проговорила она с застенчивой, почти детской улыбкой.
Я тоже улыбнулся ей ласково: всё у нас будет хорошо, Зарёнка. Не сомневайся.
– Пиво! – провозгласил братец, постучав в пустой кувшин. – И много! Ты обещал! А потом ты снова расскажешь, как вы с Трувором помирились. И хочу услышать, как вы знатно погуляли на свадьбе.
– Так ты не в обиде, что я тебя не дождался? – уточнил я.
– А чего мне обижаться? – пожал плечами брат. – То была их свадьба! А будет еще наша! Когда мы вместе вернемся домой. Еще и Ивара пригласим. Он о тебе спрашивал.
– Только обо мне? – насторожился я.
Свартхёвди угадал причину моего беспокойства:
– Не тревожься. О Хрёреке они ничего не знают. И никто из наших не проболтался. Просто Ивар тебя помнит, брат.
– Я тоже не забуду, что он для меня сделал, – произнес я очень серьезно. – Он собирается в большой вик?
– Не этим летом. Думаю, через год. Ты сам с ним поговоришь. Теперь-то уж точно у тебя есть повод побывать дома.
Ага. Повод. Как будто мне нужен был повод, сукин ты сын. Можно подумать, я остался исключительно потому, что мне не хватило повода.
Меня вдруг скрутило, словно от физической боли. Так нестерпимо захотелось увидеть Гудрун. Ощутить ладонями ее тепло, уткнуться лицом в ее волосы, вдохнуть глубоко…
Я закрыл глаза. Сжал кулаки. Она звала меня, моя самая прекрасная на свете! Почему она – там, а я – здесь? Зачем? Деньги? Добыча? Да я мешок серебра готов отдать, только бы услышать ее голос!
Я сжал кулаки еще сильнее. Что будет, если я сейчас встану, хлопну Медвежонка по плечу и скажу:
– Теперь моя очередь, брат!
И уже через час «Северный Змей» понесет меня домой.