– А пойдем-ка к нему, – предложил я, поднимаясь.
Как говорит мой братец: никогда не откладывай то, что можно съесть прямо сейчас.
– Пойду! – мгновенно отреагировал на мое предложение компании Руад. – А на кого?
– Не на кого, а на что, – поправил я. – На Смоленск!
И сразу скепсис на усатой физиономии. Не понял.
– Ты ведь не был в Смоленске, – осторожно поинтересовался варяг.
– Не был. И что с того? Дорогу найдем как-нибудь.
– Дорогу я знаю, – произнес Руад еще задумчивее. – И даже не одну. Но полутора сотнями Смоленск не взять. Даже такому удачливому ярлу, как ты, Ульф. У Дира одна только дружина под три сотни. А еще ополчение. И стены у Смоленска – ого-го!
– Так не мы одни пойдем, – успокоил я. – Трувор тоже пойдет. И Рюрик со своими.
Руад сразу повеселел.
– Тогда ладно, тогда возьмем! А Рюрик точно пойдет?
– Думаешь, без него не справимся? – подколол я.
– Ну с Трувором, может, и справились бы, но что Рюрик пойдет – это совсем хорошо. Он хитрый, Рюрик. И загребущий. Мало того что всех ладожских данников под себя тянет, так еще и к нашим присматривается. Уйдет – Ольбарду посвободней будет.
Посвободней, значит? А поподробнее?
– К вашим данникам или к тем, кого вы только собираетесь наклонить? – поинтересовался я.
Руад засмеялся:
– Да какая разница, если Рюрик на юг уйдет. Жаль, пиво кончилось! Даже чашу нечем наполнить, кроме сока этого.
– А мне нравится, – возразил я.
А что? Березовый сок, чуть подбродивший, отлично освежает.
– Пойду брата порадую, – сказал я. – А то у него день сегодня был неудачный. Ни добычи, ни драки…
– Да, печальный день, – согласился Руад. – Но точно не для нас!
И мы дружно засмеялись.
Я действительно удачлив. И Медвежонок оказался прав: это был и впрямь очень удачный день.
Глава 47
Два месяца спустя. Велик и грозен град Смоленск
Мы у стен города Смоленска. И чем дольше мы здесь, тем сильнее ощущение, что моя Удача отправилась в бессрочный отпуск. Мы торчим здесь уже неделю. «Мы» – это Трувор, Рюрик и я. С примкнувшими к нам союзниками.
У нас изрядное войско, даже, я бы сказал, огромное войско, по здешним меркам: почти тысяча бойцов. Две трети из них – Рюриковы. Мой бывший конунг оказался превосходным организатором и политиком: воодушевил на южный поход многих. В том числе и полоцкого князя, которого он зимой так мечтал завоевать.
Полоцк представлял уже знакомый мне княжич Честа. И куда менее симпатичный воевода Андот, полностью соответствующий своему имени[15], если это, конечно, имя, а не прозвище. Обожженная, в грубых шрамах морда, изрисованная красными и синими татухами. Не лицо, а маска ярости.