Этот умер почти беззвучно. Его ухватили в восемь рук, расположили горизонтально, после чего палач-ритуалист взмахнул серпом и вскрыл мужику глотку до позвоночника. Кровь хлынула в подставленную емкость из желтого металла. Все заорали, но даже сквозь ор я услышал, как один Крумисон спросил у другого:
– Как думаешь, это золото или медь?
– Думаю, медь, – ответил второй. – Слишком здоровая.
Еще одну девку вытащили к идолам. Голую и, похоже, одурманенную. Голова у нее болталась, как у тряпичной куклы. Девку подняли и усадили верхом на деревяху, изображавшую, надо полагать, идолов детородный инструмент.
Жрец с наиболее массивным головным убором задрал на себе рубаху до пупа и закрепил ее веревкой. Его собственный инструмент топырился под солидным брюхом.
Публичного изнасилования не случилось. Произошло худшее: ублюдок всадил в низ живота девки метровой длины тесак и принялся ворочать им у несчастной внутри. Та даже не вскрикнула. И дернулась только один раз. Хочется верить, что ублюдок убил ее первым же ударом.
– Ты глянь-ка, Трюгви! Этот колдун кончил! – раздался надо мной возглас Траусти Крумисона.
Всё. Мое терпение тоже кончилось.
– Милая! – Я коснулся плеча жены. – Сможешь воткнуть стрелу ему в брюхо?
– В ухо? – не расслышала Заря.
– В кишки! – крикнул я. – Пусть тоже повеселится!
Загудела тетива – и жрец сложился пополам.
– Один! – заорал я во всю мочь по-скандинавски. – Тебе, Один!
Это был сигнал. Перекрывая рев толпы, ночь разорвал леденящий души рык. Наш главный воин Одина перешел в боевое состояние и, расшвыряв языческих прихожан, вырвался на освещенную площадку, устроив там реалити-шоу «Полетели клочки по закоулочкам».
Олухи с дубинками кинулись на помощь служителям культа, но были перехвачены отрядом варягов Трувора. И вмиг превращены последними в кровавое рагу.
Перун и Один сегодня действовали заодно.
– Лечь! Всем лечь! – заревел я, добавляя в голос накопившуюся ярость.
– Лечь! Лечь! – подхватили наши. – Перун!!!
Команду выполнила лишь часть толпы. Многие остались на ногах – и не по собственной воле. Слишком тесно.
Ну да сейчас станет попросторнее.
Толпа отхлынула от идолов. Те, кто был в задних рядах, не все, только наименее одурманенные, кинулись к выходу. Впереди – местный младший персонал, оказавшийся к воротам ближе всех.
Но – облом. Ворота блокировал строй моих исполнительных дренгов. Стена щитов, ощетинившаяся копьями.
Служки кровожадных столярных изделий притормозили, набираясь храбрости…
И тут щитоносцы разом присели, а в дело вступили кирьялы.
Залп – и подмастерья навсегда лишились возможности стать мастерами.