– Ну, положим, убила его не баба! – смело вмешался в разговор Облауд. – Так метнуть топор – это мужская рука нужна. – Но баба тоже молодец! Охолостила его, как поросенка!
– А нечего чужих жен хватать! – поддержал кто-то из хирдманов.
Поднялся шум, но уже не такой, как вначале. Слышно было, что большая часть теперь – на стороне женщин.
– Тихо! – рыкнул Рангар, и шум стих.
– Вас послушать, так это не мне, а я должен верегельд платить, – недовольно проворчал конунг. – Мой человек мертв. И виновны в этом они! – палец Рагнара указал на девушек. – И молчите все! Если бы они шлялись не одни, а со своим мужем, никто бы к ним и не сунулся! А кто моего человека погубил, тот наказания не избежит!
– Знаешь, отец, а мне жаль, что этот болван так легко умер, – задумчиво произнес Ивар. – Он ведь не на жену Ульфа Свити руку поднял. Он на нашу власть посягнул. Разве мы с братом, – он кивнул на Бьёрна, – ходим по Роскилле и хватаем всех девок, что нам понравятся?
– Да тебе б и так никто не отказал! Да и Бьёрну… – начал кто-то, но Ивар глянул на болтуна, и тот осекся.
– И мы этого не делаем не потому, что какой-то там муж может встать у нас на пути, у нас-то на пути никто не встанет, а потому что есть Закон. И Закон этот – ты, отец. И он – с каждым, кто на нашей земле живет и чтит твою власть. Так что если бы этот дурень сделал, что хотел, я бы не отдал его Ульфу Свити. Честь жены стоит дорого. Но честь конунга, твоя честь, отец, моя честь, и его, – кивок в сторону Бьёрна, – она подороже женской. И мы спросили бы за нее полную цену, и преступник не ушел бы в царство Хель раньше, чем заплатил всё сполна.
– Ивар прав! – подтвердил Бьёрн, приосанившись. – Одно дело, когда в бою кто-то на тебя руку поднял. Тогда что? Убил, да и всё. А когда на нашей земле, да еще на жену достойного человека, тогда это уже дело личное. Тут просто убить мало. Тут надо – по-особому. Я б, к примеру, с ног начал. Если…
– Вам бы глашатаями закона на тинге быть, сынки! – перебил Рагнар. – Но здесь не тинг. Здесь мой суд, и я решаю так: я потерял хирдмана, и за него будет назначена цена. Высокая цена. И говорить о ней я буду не с ними, а с твоим, Ивар, любимчиком Ульфом Вогенсоном. Он здесь, в Роскилле, женщина?
– Нет, – качнула головкой Гудрун. – Мы одни приехали.
– Вот! – заявил Ивар. – Это и есть наш закон. Твой закон, отец! Две красавицы с полными кошелями серебра приехали одни! Без страха!
Вообще-то они приехали не совсем одни, а с сопровождающими. И брат был с ними. Но уточнять Гудрун не стала.
– Я говорю, – уронил Рагнар, и Ивар умолк. – И я решаю. А решаю я так: чтобы через четыре дня Ульф Вогенсон стоял здесь. Это всё.