— А это, извиняюсь, Юрий Ермолаевич, папа Виктора, — продолжала Тамара. — Он механик. Прилетел позавчера из города Алапеевска...
— Алапаевска, — поправил папа и нахмурился. Ему показалось, может быть, обидным, что невестка не может запомнить название города, где родился ее муж и проживает ее свекор.
Но стариковская хмурость вскоре прошла. Начали чокаться. Правда, Гвоздецкий, как важный гость, хотя и замещающий более важных лиц, из-за которых и сделаны эти затраты, не сразу разрешил наполнить ему бокал. Он все рассматривал бутылки, которые протягивал ему Виктор. Наконец он выбрал одну и поставил около своего прибора. «Вот так будет надежнее», — сказал. И затем наливал себе сам, ни с кем не чокаясь и ничего не говоря. Заговорил он, может быть, после третьей или четвертой рюмки. И заговорил каким-то странным болезненным голосом и точно отвечая на чей-то еще не заданный вопрос:
— А что из себя представляет и особенно воображает себе хотя бы тот же Карен Альбертович? Если б я был посмелее и поактивнее, угождал бы начальству, я и сам бы не бегал сейчас на побегушках у этого надутого Карена Альбертовича.
Я представила себе, как этот толстый человек бегает на побегушках.
— Я бы тоже создавал что-нибудь такое, — достал из кармана носовой платок Гвоздецкий и стал тщательно и почему-то брезгливо вытирать лицо и шею, говоря: — Глупость это — стремиться куда-то в эмпиреи. Надо держаться простого, обыкновенного, но верного дела...
— Вот, вот, именно так. Золотые ваши слова, — вдруг поддержал его папаша Виктора, тоже чуть захмелевший. И повернулся к сыну: — А я что тебе говорил, Витек? И с самого детства твоего говорил. Артистов нам хватает. Нам люди нужны, мастера деловые, механики, чтобы это, чтобы подымать производительность. Во что бы то ни стало. А артисты всегда найдутся...
— Но ты, старичок, артистов не задевай, — неожиданно закричал на папашу Виктора Гвоздецкий. — Не знаешь, не задевай. Артисты тоже хлеб даром не едят...
Он стал рассказывать с большими паузами, как тяжело работают киноартисты, даже известные и знаменитые, как им приходится без отдыха и сна буквально перелетать и переезжать со съемки на съемку в разные киностудии, а их еще, может быть, ждут театры, где они постоянно работают.
— А ты как думал? — сощурил он глаза на Виктора. — Вот так пришел и начал. Нет, мыши из ничего не родятся. Во всем есть великий смысл...
— Да знаю я, — махнул рукой Виктор и сбил фужер на пол. — Знаю я все прекрасно. Что я, не бывал на киностудиях и не снимался?
— В массовках? — спросил Гвоздецкий.