— Может, у него Стокгольмский синдром?
— Ага… Как же… Синдром у него… Стокгольмский, — отмахнулась Ирка, и налила еще по одной. — Да, ты мне хоть одного мужика покажи, который бы от секса по доброй воле отказался? Что? Нет таких?
Вот тебе и ответ. Так что — забудь. Ну, потрахались хорошенько! Что ж тут плохого, если организму надо? Плюнь — и разотри.
— Мы не предохранялись, Ирка…
— Ну, ты даешь, мать… Тебе лет-то сколько?!
— До хрена… — вздохнула Люся и опрокинула рюмку. Почему-то идея напиться сейчас уже не казалась ей такой дерьмовой.
— Слу-у-ушай, Люсь… Так, а может, тебе его небо послало, а? Сама говоришь, молодой… Поди, и здоровый! Может, это и хорошо, что вы… ну… Родишь. Ты ж хотела?
Выпитая настойка застряла где-то в горле. Люся судорожно сглотнула, и даже закашлялась. Может, идея и неплохая… Вот только одно «но». Люся не стала рассказывать подруге, что её любовником был темнокожий парень. Ну, а как бы она это сказала, ей богу? Это же, по идее, не должно иметь значения, ведь так? Не должно, и не имеет! Но только не тогда, когда ты используешь мужчину в качестве донора спермы. В таком случае лучше выбрать менее примечательный вариант.
— Да, ну, Ирка… Скотство какое. Мало того, что изнасиловала… Так еще, выходит, и обворовала…
— Нет, ну, а он чем думал, если не хотел быть обворованным, а? Ему, наверно, вообще по барабану.
Какой там… Если бы так, вряд ли бы он стал Люсе звонить. А так, уже три не отвеченных.
— Да, ответь ты ему, ишь, какой настойчивый!
Легко сказать: «Ответь»! Они, вообще-то, сегодня собирались плитку укладывать. А как это сделать, если она со стыда готова провалиться?! Люся еще бы долго металась в сомнениях, если бы не Ирка.
Та с психом схватила телефон и, приняв вызов, всучила трубку в руки подруги.
— Давай! — шепнула одними губами.
— Алло… — голос почему-то осип.
— Люся… Привет. А я звоню, и звоню… Я у тебя под домом уже, а ты где?
Люся закусила губу. Было стыдно. Невыносимо стыдно от того, что случилось вчера, но почему-то еще больше — из-за себя, сегодняшней. Он ведь приехал ей помочь! Бескорыстно, в свое личное время! А она… она вела себя, как истеричная бабища. Прокашлялась.
— Вань… Ты извини, ладно… Только у меня тут кое-что случилось… В общем, не могу я сегодня.
Извини, что не предупредила… Пожалуйста, не обижайся, хорошо?
Парень задержался с ответом, и эта пауза… еще сильнее резанула по совести. Как будто она ребенка обидела. Незаслуженно.
— А… Ну, ладно… Ничего.
— Вань…
— Да, правда, Люсь, все в порядке. А что случилось-то, может, помощь нужна?
Господи боже! Что ж хреново так, а? Ну, зачем ты, Ванечка? Зачем такой хороший?