— У нас заканчивается васаби.
Я все еще пытаюсь определить, что лежит на столе, когда кто-то хлопает меня по спине. Я оборачиваюсь и вижу невысокого светловолосого белого парня. Он похож на Ослиную Морду, и мне сразу хочется его оттолкнуть.
— У нас заканчивается васаби, — повторяет он.
Если бы я знал, что, черт побери, значит васаби, я бы ему ответил. Я чувствую себя глупо.
— Ты не говоришь по-английски?
Я сжимаю кулаки. «Да, я говорю по-английски, тупица. Но в последний раз, когда я был на уроке английского, слова „васаби“ не было в чертовой контрольной». Я ничего не отвечаю на это, игнорирую парня и отхожу смотреть выставку. Я останавливаюсь перед картиной девушки с собакой, которые гуляют по чему-то, смутно напоминающему Землю.
— Вот ты где, — подходит ко мне Бриттани.
Дуг и Сьерра стоят за ней.
— Брит, это Перри Ландис. — Дуг показывает на того самого клона Колина. — Он художник.
— О боже мой, ваши работы просто потрясающие! — восхищается Бриттани.
Она произносит «о боже мой» как самая настоящая идиотка. Она шутит, что ли? Парень смотрит через плечо на картину.
— Что скажете по поводу этой? — спрашивает он Бриттани.
Та задумывается.
— Мне кажется, здесь запечатлена попытка постичь связь между человеком, животным и планетой Земля.
Я вас умоляю. Что за чушь! Перри кладет руку ей на талию, и я готов набить ему морду прямо посреди галереи.
— У вас очень глубокое видение искусства.
Очень глубокое, черт возьми. Он хочет залезть к ней под юбку… пока я не скажу, что этого никогда не будет.
— Алекс, что ты думаешь? — обращается Бриттани ко мне.
— Ну… — Я потираю подбородок, пока разглядываю картину. — Я думаю, что вся коллекция стоит доллар пятьдесят, максимум два.
Сьерра глядит на меня с ужасом и зажимает ладонью рот. Дуг давится напитком. А Бриттани? Я смотрю на свою вроде как девушку.
— Алекс, ты должен извиниться перед Перри, — выговаривает Бриттани.
Конечно, сразу после того, как он извинится за то, что спрашивал меня про васаби. Ни за что!
— Я ухожу. — Я разворачиваюсь и несусь к выходу из галереи. Me voy[108].
На улице я стреляю сигарету у официантки, у которой сейчас перекур. Сейчас я думаю только о взгляде Бриттани, когда она приказала мне извиниться. Я не выполняю ничьих приказов.
Черт, я не могу смотреть, как этот мудак художник обнимает мою девушку. Я уверен, что каждый парень на самом деле хочет ее облапить, хотя и будет утверждать, что просто задел ее. Я хочу прикасаться к ней и знать, что она хочет только меня. Я не позволю ей командовать мной, как щенком, и держаться со мной за руки, только когда мы наедине. Все должно было пойти по-другому.