— Алло? — отвечает мне мужской голос.
Я делаю глубокий вдох.
— Привет, — говорю я. — Алекс дома?
— Он вышел.
— Quien es? — слышу я голос его мамы на заднем фоне.
— Кто это? — переспрашивает меня мальчик.
Я осознаю, что отковыриваю лак с ногтей.
— Бриттани Эллис. Я… э-э… друг Алекса из школы.
— Это Бриттани Эллис, друг Алекса из школы, — передает мальчик мои слова.
— Тота el mensaje, — слышу я в трубке ее голос.
— Ты его новая девушка? — спрашивает мальчик.
Я слышу глухой удар и вопль «Ой!», потом он добавляет:
— Что-нибудь передать ему?
— Скажи, что звонила Бриттани. Мой номер…
Сейчас я на складе, где каждую ночь проходят собрания «Мексиканской крови». Я только что выкурил вторую или третью сигарету — я уже перестал считать.
— Выпей пива и соберись уже. — Пако бросает мне «Корону»[54].
Я рассказал ему, как Бриттани прокатила меня сегодня утром. В ответ он только покачал головой — мол, я должен был лучше подумать, прежде чем идти на северную сторону. Я ловлю банку одной рукой и кидаю обратно.
— Нет, спасибо.
— Que tienes, ese?[55] Пиво не понравилось? — Это Хавьер, наверное, самый глупый член банды. Когда он под наркотой, то может контролировать себя примерно как пьяный el buey[56].
Я бросаю ему вызов, не сказав ни слова.
— Да шучу, братан, — бормочет пьяный Хавьер.
Никто не хочет ругаться со мной. Я проявил себя в тот же год, как вступил в банду «Мексиканская кровь», в стычке с бандой конкурентов. Когда я был ребенком, я думал, что могу спасти мир… или по крайней мере свою семью. «Я никогда не буду в банде, — говорил я себе, когда подошло время вступить в нее. — Я буду защищать мою семью обеими руками». На южной стороне Фейерфилда ты либо в банде, либо против нее. У меня была мечта о будущем, несбывшаяся мечта, что я буду держаться подальше от банды и защищать свою семью. Но она умерла вместе с моим будущим той ночью, когда моего отца расстреляли в двадцати футах от меня. Тогда мне было шесть.
Я стоял над его телом и видел, как расплывалась красная точка на его рубашке. Она напомнила мне яблочко в дартсе, вот только мишень становилась все больше и больше. Следующее воспоминание: он вздыхает — и все уже кончено. Мой отец мертв. Я больше не прикасался к нему. Я был слишком напуган. В последующие дни я не вымолвил ни слова. Я не смог говорить даже на допросе в полиции. Они сказали, что я нахожусь в шоке и мой мозг не знает, как обработать произошедшее. Они оказались правы. Я даже не помню, как выглядел парень, стрелявший в него. Я никогда не смогу отомстить за убийство моего отца, хотя постоянно прокручиваю в голове ту ночь и пытаюсь собрать все детали воедино. Если бы я мог вспомнить, убийца заплатил бы сполна. Хотя сейчас с памятью все в порядке. Меня продинамила Бриттани, ее мать косо смотрела на меня… Моменты, которые я хочу забыть, словно приклеились к моему мозгу.