Я закрываю глаза. Бриттани смеется, и этот приятный звук эхом разносится в моих ушах.
— Странным образом, Алекс, я понимаю тебя. Хотя я злюсь, что ты ведешь себя как неандерталец.
Я открываю глаза и вижу, что она смотрит на меня.
— Никому не говори о моей сестре, — просит она. — Я не хочу, чтобы люди что-то обо мне знали.
— Все мы актеры по жизни и притворяемся теми, кем хотим, чтобы нас видели окружающие.
— Поэтому понимаешь, что будет, если мои родители узнают, что мы… друзья?
— У тебя будут проблемы? Черт, тебе уже восемнадцать. Ты не думала, что сейчас можешь дружить с кем хочешь? Тебе перерезали пуповину.
— Ты не понимаешь.
— Переубеди меня.
— Почему ты хочешь так много знать?
— Разве партнеры не должны хорошо знать друг друга?
Она хихикает:
— Надеюсь, нет.
Эта девушка оказалась не такой, как я думал. После того как я рассказал ей об отце, она словно выдохнула с облегчением. Словно чужое несчастье утешает ее, дает ей поддержку, что она не одна. Я до сих пор не могу понять, почему она так сильно переживает, почему она показывает миру идеальную маску. В моей голове проносится: «Спор!» Я должен заставить эту девушку влюбиться в меня. Мое тело говорит: «Продолжай», а остальная часть меня считает, что я полный ублюдок, ведь она так уязвима.
— Я хочу от жизни того же, что и ты, — признаю я. — Я просто добиваюсь этого по-другому. Ты приспособилась к своей среде, а я к своей. — Я беру Бриттани за руку. — Я хочу доказать, что я другой. Ты бы стала встречаться с парнем, который не сможет водить тебя в дорогие рестораны и покупать тебе золото и бриллианты?
— Конечно. — Она высвобождает руку. — Но у меня уже есть парень.
— Если бы его не было, у мексиканца был бы шанс?
Ее лицо розовеет. Интересно, Колин когда-нибудь заставлял ее так покраснеть?
— Я не буду отвечать.
— Почему? Это простой вопрос.
— Ну конечно. В тебе нет ничего простого, Алекс. Давай не будем поднимать эту тему. — Она включает первую передачу. — Теперь можем ехать?
— Si, если хочешь. Мы молодцы?
— Думаю, да.
Я протягиваю руку, чтобы пожать ее. Она разглядывает татуировки на моих пальцах и с явным энтузиазмом жмет мою руку.
— За грелки, — улыбается она.
— За грелки, — соглашаюсь я. И про себя добавляю: «И секс».
— Может, ты поведешь до города? Я не знаю дороги.
Солнце садится, когда мы едем обратно в комфортной тишине. Наше перемирие приближает меня к цели: окончить школу, выиграть спор… и к чему-то, в чем я не готов пока признаться. Я заезжаю на темную стоянку перед библиотекой.
— Спасибо, что разрешила похитить тебя. Еще увидимся.