Правда, подвели туфли. Нарендер с сомнением поглядывал на удобные кожаные мокасины, незаменимые для прогулок по лесу, но вряд ли они окажутся так же хороши для восхождения по острым камням. Сюда лучше подошли бы высокие альпинистские ботинки на толстой подошве, усаженной стальными шипами.
Однако его ничего не пугало. Главное — впереди его ждет путешествие с красавицей-горянкой. Они пойдут по диким местам, где не будет никого, кроме них. О таком можно только мечтать!
Вот юноша и замечтался на камне, погрузившись в сладостные грезы, которые прервались веселым смехом.
Ганга уже давно стояла перед камнем, уперев руки в бока, и разглядывала живую скульптуру.
Очнувшийся альпинист широко раскрытыми глазами с восторгом уставился на возлюбленную, словно соткавшуюся из его мечтаний. И действительно, она была удивительно хороша.
Узкая кофточка заканчивалась на талии, оставляя открытой полоску загорелой кожи. Длинная юбка, собранная широкими складками, открывала стройные ноги, обутые в сработанные местными умельцами туфельки, наподобие балетных. Они были из толстой, мягкой кожи, идеально приспособленные для передвижения в горах.
На груди лежал большой медальон старинной работы из почерневшего от времени серебра.
Смеющимися глазами Ганга смотрела на восхищенного юношу.
— Здравствуй, господин! Почему ты молчишь? Неужели в горах такие холодные ночи, что ты онемел?
— Здравствуй, Ганга, — вымолвил юноша.
— Уж не ночью ли ты сюда пришел?
— Да, а как ты догадалась?
— Так ведь петух еще не кричал!
Влюбленные рассмеялись: к ним пришла одна и та же мысль — они оба не дождались назначенного часа.
— Наверное, петух проспал! — с трудом проговорил Нарендер, давясь от смеха.
Девушка тоже прыснула, будто услышала что-то ужасно смешное.
Улыбающийся юноша стал спускаться к ней со своего постамента, но пошатнулся и чуть не упал, балансируя рукой, в которой был зажат сосуд для ганги.
— Осторожнее, господин! Давайте сосуд мне, лучше я понесу его, а то вы опять потеряете!
Нарендер охотно передал ей требуемую вещь, движимый желанием прикоснуться к ее руке. И в это мгновение раздался торжествующий крик петуха.
— Надо же, прокричал! — обрадовался ему юноша, как старому знакомому.
Ганга быстро повернулась, мотнув тяжелыми косами, перевязанными яркими лентами. Она зашагала по тропинке, а влюбленный двинулся за ней, словно бычок на привязи.
Тропинка пролегала между гигантских серебристых елей, понимающихся в небо на десятки метров. Здесь любой человек чувствовал себя, как в сказке, проходя мимо шершавых стволов-великанов, шелестящих на головокружительной высоте бесчисленными ветвями, словно здесь бушевало зеленое море.