Они прогонят их от своей стоянки — это самое худшее, что они могут сделать.
— Кубарь! — тихо позвал он.
— Ну? — уныло отозвался тот.
— Пойдем, посмотрим, что это за люди… Может, дадут нам кусок хлеба, а? А то, брат, плохо наше дело, все равно — капут! Ослабли мы очень… Ежели бы ружье какое ни на есть у нас было — птицу можно бы было подстрелить, аль зверя. А то все равно с голодухи подохнем… — продолжал Рыжий и, оживившись при новой мысли, добавил: — А может, братец ты мой, они спят? Понимаешь? Подползем, да пощупаем их, может, и винтовку достанем, а тогда — гуляй да жри, сколько хочешь.
— Убьют… — протянул Кубарь.
— А с голоду-то лучше помереть? Эх ты, голова садовая! А, может, пофартит нам? Идем!
Рыжий решительно встал, вынул из кармана зипуна широкий мясницкий нож, попробовал его лезвие большим пальцем правой руки и пополз из ложбины. Кубарю не хотелось вставать и пускаться в рискованное предприятие, но он не протестовал, зная решительный характер своего товарища, и молча последовал за ним, натыкаясь на кусты и скользя по влажным кочкам. Ночная темнота обманула бродяг: сначала светлая точка костра казалась такой близкой, но около часа пришлось им ползти, пока они смогли рассмотреть фигуру одиноко сидевшего у костра человека.
— Один!.. — прошептал Рыжий. — Верно, наш брат Исакий. Однако, не спит, черт его разорви…
Бродяги долго лежали на земле, не сводя глаз с человека, сидевшего у костра, и ждали, но тот не переменял позы и, казалось, не имел ни малейшего желания заснуть. Наконец, Рыжий не выдержал; он с решимостью отчаяния вскочил, и, стараясь покашливаньем и шарканьем ног издали обнаружить свое присутствие, двинулся к костру.
Чернобородый человек в кожаной куртке и оленьей шапке вскочил, взял винтовку на изготовку и хриплым от испуга голосом вскричал:
— Эй, стой! Стрелять буду. Что за люди, эй?
— Божьи… — угрюмо ответил Рыжий, останавливаясь в нескольких саженях от него. — Дозволь, добрый человек, обогреться, смерзли совсем…
Чернобородый раздумывал, не выпуская из рук винтовки и всматриваясь ястребиным взглядом в измученные лица бродяг.
— Мало вам места в степи… — сурово заговорил он. — Грейтесь, да убирайтесь подобру-поздорову… А то у меня разговор короток!
Он хлопнул ладонью по стволу винтовки и сел на кожаную сумку, положив ружье на колени. Бродяги со смиренным видом подошли к костру и присели на корточки, протянув к огню окоченевшие руки. Зоркие глаза Рыжего успели заметить туго набитую кожаную сумку, на которой сидел чернобородый, жестяной чайник и оловянную кружку, стоявшую у огня.