Так ли, иначе ли, но судебная машина пущена в ход. А как ведут себя обвиняемые? Молчат. Они ведь договорились показаний не давать.
Инессу и Владимира изобличает опрос прислуги, утверждавшей, «что Армандов и проживающего у них Николаева посещали обвиняемые Щеколдин, Фортунатов, Бенни и Матвеев» (там же, л. 127). Сам же «Щеколдин, дав сведения о своей личности, от объяснений по существу обвинения отказался» (там же, л. 126).
Политическая арестантка Инесса Арманд обвинялась по статье 126 Уголовного уложения. Ей инкриминировалось «участие в сообществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя». И пока шло следствие, она кочевала по тюрьмам. Из мясницкого полицейского дома — в басманный, оттуда — в тюремную больницу, а из больницы — в московскую губернскую тюрьму «для дальнейшего содержания»…
То, что Инесса попала в больницу, говорит о пошатнувшемся ее здоровье. Сказалось заключение. Но тюрьма, сидение в одиночке, допросы ничуть не пошатнули ее волю. Напротив — еще более закалили.
Сохранилось заявление Инессы. Написано оно на листке серой глянцевитой полупрозрачной бумаги «установленного образца» — такая бумага выдавалась арестантам, пожелавшим написать «прошение». Итак:
«Прокурору Московской Судебной Палаты.
Заключенной в Московской Губернской тюрьме жены потомственного почетного гражданина Инессы Федоровны Арманд
Заявление.
Ввиду того что у меня развилось малокровие и здоровье мое вообще подорвано, мне необходимо находиться побольше на воздухе; между тем одиночные прогулки, благодаря большому количеству гуляющих, не могут быть продолжительны и, следовательно, совершенно недостаточны, и потому прошу разрешить мне гулять с общей прогулкой, так как она более продолжительна. Повторяю — достаточно продолжительная прогулка, особенно при теперешнем состоянии моего здоровья, есть минимум гигиены, необходимый для поддержания моего здоровья, и потому буду добиваться этого минимума всеми доступными мне средствами.
И. Арманд.
20 мая 1905 г.» (ГИАМО, ф. 131, оп. 69, ед. хр. 477, л. 186).
Довольно решительный тон, не правда ли?! Нельзя не обратить внимания также и на отсутствие каких-либо обращений, титулований и прочего «оформления», принятого в переписке заключенных с начальством. Куда там! «Буду добиваться!» — и никаких обиняков. Суть же этого категорического требования вернее всего заключается в том, чтобы хоть на прогулке общаться с другими политическими заключенными. Инесса стремится быть рядом с товарищами.
Через неделю последовал ответ — 27 мая прокурор наложил на заявление И. Арманд резолюцию: «Отказать, ввиду того что требование арестованной противоречит тюремным порядкам».