«Говорят, что осенью и зимой наши камеры очень сырые, но теперь это незаметно. Спим с открытыми окнами. Едим хорошо. У нас здесь коммуна, и мы все по очереди дежурим, т. е. сами готовим, стираем полотенца и т. д. Я один раз уже дежурила и, как ты понимаешь, очень волновалась за суп; он вышел довольно удачен, но только овощи были demi naturel (полусырые. — П. П.). Целый день очень занят, это лучше, так как он проходит скорей. Утром я читаю до 2-х; около трех у нас обед и чай, затем урок французского, затем мы гуляем полтора часа, затем ужин, после ужина еще два урока французского (последнее — конспирация)».
Время действительно уплотнено до предела. Инесса и сама учится, и других учит, так что унывать некогда.
А что же ее ожидает в ближайшем будущем? «После допроса ротмистр заявил, что освободит меня через два- три дня, и вот все сижу. Ну, черт с ними!» Это очень характерно для Инессы: личные интересы на втором плане. И, отмахнувшись от собственной судьбы, она тут же, с той же строки письма, переходит к поручению:
«Володя, вот какая у меня к тебе просьба: зайди туда, где я квартировала в течение июня (ты понимаешь?), там спроси „Иду“ (ее лучше всего застать около пяти часов) и попроси ее от моего имени попросить мой паспорт у хозяйки».
Судя по всему, поручение это связано с недавним нелегальным положением Инессы — паспорт надо забрать, чтобы не дать жандармам лишний козырь в руки…
Ротмистр, который обещал, что Инесса Федоровна будет через два-три дня на свободе, разумеется, соврал. Товарки по камере одна за другой выходили на волю, а Инессино тюремное сидение все затягивалось. Лишь 30 сентября 1907 года внесена была ясность. Министр внутренних дел соизволил подписать постановление: высылается в дальние уезды Архангельской губернии под гласный надзор полиции. Срок — два года.
Инессе предстояло, таким образом, пройти обучение еще в одном «университете».
МЕЗЕНЬ, ГОРОДИШКО УЕЗДНЫЙ, ПЛОХОНЬКИЙ
На Ярославском вокзале в Москве Инессу ждала нечаянная радость. Узнав не без труда, когда отправляют ссыльных, на перроне собрались ее родные и близкие друзья. Вот и дети. Милые вы мои, как невыносимо тяжело разлучаться с вами! И как вытянулись вы за эти месяцы, подросли. Растите, дорогие, и помните: сердце матери всегда с вами.
Возле ребят — их отец, Александр Евгеньевич. Добрая улыбка освещает его лицо; чуть смущаясь, он протягивает «государственной преступнице» букет живых цветов. Спасибо тебе, Саша! Спасибо за хлопоты и заботы, за все! Береги детей — на тебя вся надежда. А цветы я постараюсь сохранить в память обо всех вас, близких.