Итак, приметы: «Она довольно высокого роста, довольно худая, у нее белокурые волосы (темно-белокурые), зеленые или серые глаза, длинный нос, рот обыкновенный, цвет лица сейчас загорелый, обыкновенно довольно белый».
Стоп. Не автопортрет ли перед нами? Не перед зеркалом ли он писался?.. А тут еще приписочка к письму: «Да, между прочим, если интересующая вас особа должна приехать в Женеву, то напишите — она приедет» (ЦПА ИМЛ, ф. 351, оп. 10, ед. хр. 27493).
Хлопоты с паспортом по каким-то причинам затянулись. 24 февраля 1915 года Инесса, уже из Берна, бьет тревогу: «Паспорт очень и спешно нужен». Потому она убедительно просит Ольгу Карпинскую поторопиться и повторяет: «Паспорт очень нужен» (ЦПА ИМЛ, ф. 456, оп. 1, ед. хр. 27496).
Наконец-то вот она в руках, зелененькая книжица — русский заграничный паспорт, выданный с соблюдением всех правил «в Баку февраля 17 дня 1911 года» для свободного проезда за границу дочери отставного майора Софии Николаевне Поповой. На листках книжки — штампы всевозможных виз и регистраций. Выцветшее фото владелицы с ее собственноручной подписью: «S. Popoff».
На фотографии — Инесса.
Этим паспортом она пользовалась, как о том свидетельствуют ее товарищи по швейцарской эмиграции, до самого отъезда в Россию весной 1917 года.
«Мадемуазель Софи Попова» в Париже. Как он изменился, любимый город! Война наложила свой отпечаток и на внешний вид Парижа и на облик парижан. Нет прежней, искрометно-веселой толпы, лица людей сосредоточены, на многих траур… Все это до слез трогает Инессу. Но нет времени ни для того, чтобы предаваться воспоминаниям, ни тем паче — для того, чтобы унывать.
Инесса приехала сюда с ответственным ленинским поручением. Приехала после Циммервальдской конференции и перед Кинтальской. Для укрепления связей с французскими социалистами. Для того, чтобы распространить идеи циммервальдской левой среди французских рабочих. Для помощи парижской группе большевиков.
Первым долгом надо было наладить издание литературы, что в военных условиях — это понятно каждому — сложнейшее дело. Инесса перевела на французский язык ленинскую работу «Социализм и война». Теперь предстояло издать брошюру, да так, чтобы цензура не наложила на нее свою лапу. С помощью французских товарищей и русских эмигрантов-наборщиков несколько тысяч экземпляров ленинской книги вышли в свет; «Социализм и война» попала на фабрики и заводы Парижа.
Типографским способом, на шапирографе, а то и на пишущей машинке размножались антивоенные большевистские листовки, статьи из левых газет и журналов, специально написанные листки. Рассылка двадцати пяти машинописных копий нужной статьи была уже событием, о котором Инесса извещала Ленина и Крупскую. А выпуск на французском языке тысячи экземпляров резолюций циммервальдской левой иначе как подвигом не назовешь.