И вдруг, в последнюю минуту, в апофеозе стресса, – все расселись и умолкли. Несколько секунд тишины, в которой только часы на стене проговорят: раз, два, три…
«Ну, с богом!» – и все встают с того, на что присели…
Так год и пролетел. В тот день, когда Дмитрий прилетел во Франкфурт, ожидание этого события достигло своего апогея и в некотором смысле исчерпало себя. Так и казалось, что после всех препятствий и безумств, с которыми эти препятствия преодолевались, не может быть гладкого и красивого прибытия героя мелодрамы на немецкую землю. Но все же на прибытие Мити собралась посмотреть изрядная толпа народу, даже не поленились для этого приехать во Франкфурт – ближайший от Фрайбурга международный аэропорт. А впрочем – не сама ли я позволила всем, кто изъявил желание, ехать со мною встречать мужа? Уж не собрала ли я их нарочно, взглянуть на мой триумф? Хотя мне и самой с трудом верилось в то, что это наконец произойдет: он выходит, в руках у него розы, и он сразу узнает в толпе мои льняные волосы, мои глаза, в которых блестят слезы счастья… Розы-слезы… О нет. Я знаю, что все будет по-другому. Выходи, Митя. Уже все вышли. Уже – никого. Уже на меня все смотрят – и даже не вопросительно, а как бы: «Ну, что ж, может, оно и к лучшему?»…
Митю вывели под белы рученьки двое полицейских, хотели, прежде чем отпустить, убедиться в том, что его действительно ожидает жена. Что он – не этнический немец, не еврей, что он – русский муж какой-то сумасшедшей немки. Что ему – не в отстойник для эмигрантов, а в обычный выход для нормальных людей.
Чемодана у него не было, а только пластиковый пакет, в котором лежали штаны, рубашка и бутылка водки. Все встречающие выглядели довольными, переговаривались, сверкали взглядами: уникальный случай, настоящий русский и, подумать только! – симпатичный, как киноартист. Мамина подруга шепнула маме: «Маргарита, ты знаешь, а это вовсе не так уж ужасно! Он просто charmant! По нему и не скажешь, что он русский!»
Вот разве в ресторане Митя сразу – бух! – выставил водку на стол, за что наше собрание чуть не разогнали. А в остальном он ничем не показал себя с необычной для немцев стороны, и гостям, настроенным скептически, не выпало ни одной козырной карты; гости непредвзятые, сгорающие от любопытства, выказали Мите свое благоволение, а гости, верящие в силу любви, воодушевились, найдя подтверждение своей вере.
…и ее блистательный крах
(1985)
Романтика закончилась стремительно – словно сорвалась с обрыва, ударилась о скалу и умерла прежде, чем исчезла под водою. Митя не находил себе места, чувствовал вину за оставленных родственников и друзей, многие из которых из-за его опасных связей и отъезда в империалистическую страну потеряли работу и статус. А я не находила места… рядом с ним. Ибо вина эта стала почему-то моей: бывает, что чувствуешь то, что не хотел бы чувствовать и что противоречит разумным доводам, однако – чувствуешь.