Он, не разгибаясь, трудился над гармониками, проверяя их и полируя тряпочкой. Вскоре к нему подошел Ансельм с очередной коробкой.
— Фридрих, в четверг будет праздничный митинг по случаю зимнего солнцестояния. Можем пойти вместе прямо отсюда, в два часа. Надеюсь, ты на этот раз не откажешься…
— Я пойду. — Фридрих заставил себя улыбнуться.
— Конечно, пойдешь! И не разочаруешься. А я выполню обещание, данное твоей сестре. Наверняка она удивится, что я все-таки тебя уговорил. Но я умею убеждать, верно?
Фридрих кивнул, возвращаясь к работе:
— Верно.
Весь остаток утра он то и дело поглядывал на часы.
Наконец вынул из кармана гармонику и долго протирал ее. Куда дольше, чем нужно. Он хотел передать гармонику дяде Гюнтеру, но забыл — все мысли были заняты планами побега. А теперь вспомнил дядины слова: «Не бери с собой ничего такого, что тебе дорого, чтобы не отобрали». Фридрих огляделся — не смотрит ли кто — и напоследок подул в отверстия гармоники, что все это время придавала ему сил и решимости. Аккорд показался полным надежды. Фридрих провел пальцем по букве «В» и со стесненным сердцем убрал гармонику в коробочку, а коробочку пристроил в другую коробку, побольше, вместе с дюжиной других. Скоро их упакуют в ящик, погрузят в поезд, и паровоз отвезет ящик на грузовое судно, которые уплывет из Германии в огромный мир.
— Gute Reise, старый друг! Счастливого пути! — прошептал Фридрих, гадая, кто теперь будет играть на этой гармонике и подарит ли она тому человеку такие же радость и утешение, какие подарила ему.
Прозвучал гудок на обед. Фридрих подождал, пока цех опустеет, вытащил из шкафчика сумку, снова прикрыл ее сложенным пальто и вышел на улицу.
Сыпал легкий снежок. Дыхание застывало в воздухе клубами пара. За воротами Фридрих остановился и надел пальто. Руки дрожали. От страха или от холода? Он натянул шапку на самые уши и обмотал вокруг шеи шарф, так что лица почти не было видно. Закинул сумку на плечо и пошел на станцию.
Там купил билет. Среди дня пассажиров было немного. Фридрих сел на скамью под козырьком и стал смотреть, как падают снежинки. Он слышал шарканье метлы — железнодорожный сторож сметал снег с платформы. Хихикали две девушки на соседней скамейке, дребезжала тележка носильщика. Фридрих подсунул руки под себя, чтобы не начать дирижировать.
Поезд прибыл по расписанию и остановился в облаке пара.
Фридрих сел у окна.
В вагон вошли двое солдат.
— Проверка! Всем предъявить документы!
У Фридриха сильно застучало сердце. Он узнал голоса! Те же самые штурмовики приходили к ним домой и забрали отца, а Фридриха назвали мерзким уродом. Не они ли и разгром в доме устроили? Что теперь? Вдруг они захотят его задержать?