Зашла за угол и резко прислонилась лбом к стене, чтобы не смотреть — Саша склонился над одним из конвоиров, которые водили его к подопытным. И я задохнулась, захлебываясь воплем, когда тот закричал.
— Нееет, Саша, нет.
А он, словно робот, запрограммированный на кровавую бойню. Срезает с охранника кожу, снимает с его лица как маску, я сильно закрываю глаза… это все — неправда. Я не вижу этого на самом деле.
И вдруг понимаю, что он бормотал, потому что теперь его голос набирал силу — он пел… И сейчас поет… убивает и поет. Мне стало жутко и мороз пополз по коже.
Летний зной, жизнь — проста, прекрасна
Рыба плещет и хлопок высок.
Полосует лезвием по горлу и наносит несколько ударов в грудь ножом. Быстро-быстро, слово лед колет, и брызги летят в разные стороны.
Твой Папа богат, а Мама красива
Утихни, малыш, не плачь, засыпай сынок.
Идет дальше, даже походка у него другая — тяжелая, страшная. Как необратимость. От него пятится медбрат, а он прижимает его к стене и бьет ножом в лицо, а я беззвучно кричу.
Однажды с песней ты поднимешься рано
Крылья вскинув, взлетишь в простор голубой.
Навстречу выскакивает кто-то в белом, кажется, один из лаборантов, и я слышу довольное рычание, напоминающее рычание зверя. Тот с воплем пятится назад, но Саша его догоняет, и дальше я не могу смотреть. Боже, я больше не могу смотреть на этот ад. Я закрываю лицо руками и сажусь у стены, заходясь в рыданиях и раскачиваясь из стороны в сторону. Это не Саша… нет. Он не мог… это не он. Мне снится кошмарный сон. Я проснусь. Я сейчас открою глаза.
А пока здесь тебя вряд ли кто-нибудь ранит:
Ведь папа и мама закроют тебя собой…
Хриплый голос очень красиво и безошибочно выводит каждое слово с безупречным попаданием в ноты, под вопли своих жертв, под их жуткие нечеловеческие крики. Потом пение стихает, а меня трясет как в лихорадке, и я сжимаю свое лицо, чтобы не смотреть, впиваясь в волосы. Пока не чувствую, как он опускается рядом со мной на колени и рывком прижимает меня к своей груди.
— Тссссс, маленькая… я рядом. Никто больше не тронет.
— Зачееем? — захлебываясь рыданием.
— Они посмели тебя коснуться… они держали меня в клетке.
— Но не все… не все… — с ужасом глядя на его полностью залитое кровью лицо, — Ты их… ты их… как свиней.
Отрицательно качает головой.
— Свиньи такой смерти не заслужили, а они — да.
— Если тебя поймают… это смертная казнь… Сашаааа. Уходи. Сейчас беги. Сашааа.
— Я все помню. Я буду ждать тебя, — смотрит мне в глаза, — Слышишь? Я буду ждать тебя.
— Я приду…
И про себя о том, что не мог он иначе. Они все издевались над ним годами. Они заслужили смерти… я должна была найти оправдание. Это сейчас я люблю его без всяких оправданий. Ненавижу смертельно и так же смертельно люблю.