Дааа, все твое. Все только твое. Каждый миллиметр, каждая мурашка на моем теле, вызванная твоим прикосновением, принадлежит только тебе. Каждый стон и вздох. Жадно сжимает мою грудь, а меня ведет, и адреналин от пережитого шока с ума сводит, подливает масла в наш с ним бурлящий кипяток. Впервые он на мне вот так. Всем телом. Раньше никогда не ложился, только рядом, сбоку или внизу, но не на мне, а сейчас всем весом придавил, и от ощущения его твердого члена на своей горящей плоти выгнулась навстречу, бесстыдно потираясь об него, скользя вниз-вверх в примитивном желании взорваться под ним.
Подол платья задрал на пояс, скользя ладонью между моих ног, заставляя судорожно всхлипнуть, выгибаясь навстречу пальцам, глядя в его горящие глаза. Прикусил сосок, заставив взвиться от острого удовольствия и сам впился в меня взглядом, поглаживая между ног, пожирая реакцию. Он всегда любил смотреть. Любил алчно пожирать мои эмоции, как вампир, перерабатывать их и выдавать в новой порции безумия. Он наслаждался каждым моим стоном и криком, каждым судорожным вдохом и выдохом. Словно его личный кайф заключался именно в этом… никто и никогда не давал мне так много, как он… и никто и никогда не так жестоко не отнимал… А Саша отодрал с мясом все без остатка.
— Дрянь, — нагло кусая его губы, — твоя дрянь. Накажи меня, Саша. Накажи свою дрянь. Сделай ей больно, как обещал. Что угодно… только бери… бери меня.
Стиснула пальцами его запястье.
— Не пальцы… тебя хочу. Тебя во мне. Твоей хочу стать, чтоб чувствовал, что только твоя.
* * *
На части разодрала. Пальцами своими, тонкими трясущимися, разодрала всего на жалкие ошметки контроля, до костей обнажив животное желание своей сделать. Соединиться, став одним целым. Наконец, в ней разрядиться. Сожрать. Всю без остатка сожрать. Я раздевал ее руками, а она меня своими стонами, всхлипами, когда терзал соски, и словами, обжигающими сильнее огня.
Штаны вниз спустил и в губы ее впился, прикусывая, чувствуя, как дрожь в теле сильнее становится. Скольких женщин до нее брал? Десятки. Механическими движениями. Напряженно шел к разрядке. Молча. Сосредоточенно. Ненавидя себя и презирая их за то, что оказались там, где были. А сейчас ломало от каждого прикосновения. Когда каждое предыдущее вызывает болезненную потребность следующего.
Воспаленной головкой члена прижался между ее ног и обессиленно лбом к ее лбу прижался. Казалось, взорвет меня. Своими чистыми и в то же время бесстыжими стонами. Зубами вдираться в мягкие губы, одновременно рывком проникая в нее. И возненавидеть себя снова. Но в этот раз не сожалея. Ни секунды. За слезы ее ненавидеть… и любить… черт бы ее побрал, любить за эти слезы. За то, что окончательно и бесповоротно своей ощутил. Не двигаясь до исступления, молча благодарил, сминая ее губы своими, собирая ртом капли воды со щек. Увязнув в зелени ее взгляда.