«Могу себе представить», — подумал Бекстрём.
— Ты нарыл еще что-нибудь? — спросил он.
— Да, — подтвердил Олешкевич. — На столь длинных курсах часто приходится выполнять небольшие письменные работы, анализировать судебные случаи и все такое. Потом их рассматривают на семинарах, и тогда кто-то другой выступает в роли оппонента.
— И Хвасс на семинарах входила в одну группу с Джонсоном, — предположил Бекстрём.
— Да, — кивнул Олешкевич, — но интересно то, что она была оппонентом при разборе одной из его работ.
— Вот как, — удивился Бекстрём. — А ты не мог бы достать копию этого опуса?
— Она лежит на имейле шефа, — сообщил Олешкевич. — Работа касается решения Верховного суда. И речь там идет об одном старом убийстве в Хельсингланде в тридцатых годах, когда обвиняемого в конце концов оправдали в Верховном суде, поскольку там посчитали, что прокурору не удалось со стопроцентной вероятностью идентифицировать жертву. Он якобы убил свою жену, и как в суде первой инстанции, так и в апелляционном суде это обвинение посчитали обоснованным, хотя в апелляционном суде голоса и разделились, но потом, как ни странно, дело попало в Верховный суд, хотя выглядело бесспорным. И там мужа оправдали. Единодушным решением. Посчитав недоказанным, что найденная женщина являлась его женой. Тело обнаружили только через год, а тогда о ДНК и подобных вещах еще никто ничего не знал.
— Вот как, — задумчиво произнес Бекстрём. — Вот как, — повторил он.
«Становится все лучше и лучше».
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал Стигсон, — но, если старая карга Хвасс знает Джонсона или, еще хуже того, когда-то спала с ним, ей же следовало взять самоотвод? Стоило ей понять, о ком идет речь, она же должна была сразу отказаться от дела?
— Если она сама так считает, — заметил Олешкевич. — Во-первых, похоже, ей ужасно трудно увидеть в Даниэле Джонсоне преступника. Его первая жена погибла во время цунами, не так ли? Поэтому ее не могли убить и спрятать на острове озера Меларен несколько лет спустя.
— И что во-вторых? — спросил Стигсон.
— Ну, она могла просто-напросто его забыть. Прошло ведь двадцать лет с тех пор, как они вместе учились.
— Один простой вопрос, — сказал Бекстрём. — Что нашей дорогой прокурорше известно о малыше Эдвине?
— Она знает, что череп нашел скаут из лагеря на острове Экерён и что он сделал это на острове Уфердсён, собирая грибы, — сообщила Анника Карлссон.
— Но ей неизвестно его имя, и она абсолютно не в курсе, что Эдвин как-то связан со мной?
— Нет, — покачала головой Анника. — В это трудно поверить. Она не просила назвать ей имя нашего свидетеля или указать, где он живет. В противном случае, естественно, получила бы все данные. Как я смогла бы ей помешать?