Поднявшись, она еще раз осмотрела пустынную улочку, ушибленная нога немного саднила. Подступающая осенняя ночь уже запускала свои холодные пальцы под ее кожу, нужно было поскорее найти ночлег.
* * *
Уильям молчал, судорожно сжимая свою чашку, которую ему до смерти хотелось запустить в стену. Он недооценил Викторию и степень ее власти над ним. Для него она все еще была безрассудным подростком, с пылающими ненавистью глазами, которого он увидел семь лет назад. Эта девушка оказалась намного более отчаянной, чем он думал. Его трясло от осознания того, что он вновь вернул ту, которую любил больше жизни, на дорогу скитаний и тьмы. Если бы была возможность повернуть время вспять, он никогда бы не посмел потревожить ее.
Теперь нужно сделать все возможное, чтобы она была в безопасности.
Уильям Лэм поднялся со своего стула, в одном из парижских кафе, зажав в руке газету, где была спрятана переданная ему утром, шифровка. Его «вели» не французы, но легче от этого не становилось. Нужно приложить весь свой талант убеждения, чтобы Виктория наконец поняла , что он не сможет дать ей жизнь которой она достойна. Сделать ее одной из завербованных им агентов, заставить участвовать в политических интригах, постоянно проходя по краю пропасти? Он не выдержит этого, не сможет допустить, чтобы ей постоянно угрожала опасность, рано или поздно сделает фатальную ошибку и это обернется гибелью для них обоих. Завтра же он должен покинуть страну. Было настоящим безумием оставаться здесь еще на сутки, но еще большим безумием было оставлять Викторию рядом с собой. Он достал из конверта новенький синий паспорт- пропуск для нее в нормальную жизнь, жизнь которую он едва не сломал.
* * *
От Парижа до Этампа, где он оставил Викторию, было не больше часа пути, скоро они встретятся в последний раз.. Уильям сидел за рулем арендованного автомобиля и нервно курил. В лобовое стекло летели, растревоженные поднявшимся ветром, листья, радио издевательски пело о несчастной обреченной любви: «Les échos du bonheur
Font tes chants tristes. Autant quʼun repentir.» «Прощай, моё сердце, эхом счастья раздаются твои печальные песни, также как и раскаяние…»
Ноябрьская ночь была похожа на большой холодный дом, давно оставленный хозяевами. В нем не было ни одного окна, а двери едва держась на петлях, измученно скрипели, издавая звуки осеннего ветра.
Виктории казалось, что она промерзла до костей. Колено немного распухло, но это было вполне терпимо. Стараясь не выглядеть слишком подозрительно, попадаясь случайным прохожим, она вытягивала шею, близоруко щурила глаза и всматривалась в темноту, словно с минуты на минуту ожидала увидеть своего знакомого. Так же, как много лет назад она чувствовала себя загнанным в ловушку зверем. Все это не вязалось с мирной и размеренной жизнью, царившей вокруг, казалось, радушно раскрывшей ей свои объятья, позволив быть вместе с любимым человеком.