Ноги сами повели ее в направлении маленькой старинной церкви, которую она видела сегодня утром, разыскивая свою гостиницу. Наверно здесь сотни лет подряд находили приют беглецы и путники, отверженные души, искавшие утешения и помощи. Может быть, и ей улыбнется удача…
Виктория поднялась по древним каменным ступеням, снова ощутив острую боль в ушибленном колене, потянула на себя массивное кованое кольцо и чуть не вскрикнула от радости — дверь была не заперта. Внутри помещения удушливо пахло воском и ладаном, но здесь было намного теплее, чем снаружи.
Вокруг сомкнулся умиротворяющий полумрак и долгожданное тепло. Она в изнеможении опустилась на широкое деревянное сидение с высокой массивной спинкой. Здесь можно было наконец расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Виктория прилегла на скамью, поджав ноги, стараясь хоть немного отдохнуть. Усталость давила на ее плечи, но жесткое ложе и тревожные мысли долго не отпускали ее. Наконец, она все же поддалась тревожному, вымученному сну. Ей виделась мягкая зеленая трава,по которой она ступала босыми ногами, чувствуя между пальцами приятное щекотание, горячая ладонь опустилась на ее плечо, голос Уильяма повторил когда-то уже сказанные им слова: Возможно, мы с вами никогда больше не увидимся, Виктория… Но я надеюсь, что когда эта война закончится, вы обязательно будете счастливы. Ей захотелось закричать, потому что она вдруг перестала чувствовать его рядом.
Открывая глаза, девушка удивилась, что так незаметно наступило утро. Витражные окна наполнились мягким светом, выстилавшим теплыми дорожками все пространство небольшой церкви. Она испуганно уставилась на плед, которым кто-то заботливо укрыл ее. Первой мыслью почему-то был побег. Виктория медленно подняла голову, встретившись с внимательными и сочувственно изучавшими ее глазами.
Пожилой кюре был маленьким, сухощавым человеком, с очень живым проницательным и добрым взглядом. Виктории стало ужасно стыдно за свой взъерошенный и помятый вид. Наверное, она выглядела как уличная бродяжка. Стараясь сохранять спокойствие, девушка поднялась со скамьи и, пытаясь привести в порядок свое пальто, пробормотала несколько извиняющихся фраз, объясняя, как ей неловко, что она случайно заснула здесь после вечерней мессы, и сейчас же уйдет, чтобы никого не беспокоить.
Во время этой тирады кюре не проронил ни слова, внимательно слушая ее.
— Дитя, ты голодна? — это было первое, что она услышала от него. Больше вопросов не последовало, потому что ее бледное осунувшееся лицо, с покрасневшими измученными глазами говорило само за себя.