Макс был рядом. Занимался своим привычным делом, надраивая хрустальные фужеры и граненные стаканы до «хрустящего» блеска. Завидев мое помятое и все еще дрожащее с бодуна тело, он наклонился вперед, сбросил короткое белое полотенчико перед собой и с издевкой обратился ко мне.
— Поверить не могу, что ты так быстро оклемался после вчерашнего.
Мое тело упало на ближайший стул, повернулось, изнывая от боли и дрожи, отчего каждая мышца возблагодарила меня за столь быструю посадку.
— Я пришел по делу. — коротко заявил.
— На вексель не наливаю, ты это прекрасно знаешь.
— Ты меня не понял. Мне нужна информация. Ты тут всех знаешь, кто и чем дышит и как кого можно найти.
Макс покачал головой из стороны в сторону изображая скромность, но и не отрицая сказанного.
— Девушка, — начал я, потирая горло и причмокивая, желая выдавить в горле хотя бы капельку слюны, — Мне нужно знать кто она, где живет и как я могу с ней связаться.
— Ты о ком?
— Ну вчера же.
— Я помню, но кого ты имеешь ввиду? Было много людей, я ведь не машина, всех не упомню. Опиши ее хотя бы.
— Да она была тут! — вскрикнул я, указывая на соседнее место. Уборщики, суетившиеся неподалеку, резко повернулись к нам, но Макс махнул рукой, дав понять, что ничего страшного не происходит. — Прямо здесь, черт бы тебя побрал! Мы говорили с ней у тебя под носом, а ты не помнишь ее.
— Послушай, — рассудительным тоном ответил бармен, — ты тогда много с кем разговаривал. Кутил как в последний раз перед свадьбой на мальчишнике. Не знаю сколько у тебя было денег, но кажется ты пропил все, что у тебя было.
— Откуда тебе известно сколько у меня было?
Он пожал плечами и вновь взялся натирать хрустальные грани толстых стаканов.
— Ты много раз заказывал не самые дешевые напитки и все время расплачивался «наликом». Я пытался тебя остановить, но ты был неуправляем. Приставал к девушкам, шлепал по ягодицам, пока кто-то из ухажеров не дал тебе пару раз в живот.
— Почему не в лицо?
— Я так понимаю, чтобы ты потом не смог снять побои в полиции. Затем, когда тебя подняли с пола, стал угрожать одному из них и в ту же секунду набрал чей-то номер. Черт, дружище, ты распугал половину посетителей, но как потом оказалось, за тобой приехала какая-то женщина. Ты кричал на весь бар, что она твоя будущая жена и ты готов на все ради нее.
«Проклятье!» — пронеслось в голове. Ничего из того, что он говорил мне было неизвестно. Память не сохранила сей позор даже в маленьких обрывках по которым можно было установить события прошлого вечера. А может это и было той самой «моральной защитой» мозга, когда он стирает все самое неприятное, дабы потом не мучиться угрызениями совести. Нет воспоминаний — нет сожаления.