– Весной запахло. Скоро появятся подснежники, цикламены и желтыми крапинками зацветет мимоза,– нарушила молчание Стужина, кутаясь в меховой воротник оранжевой дубленки.
– Скорее бы, а то надоел холод и сырость, – отозвалась Наташа, тоже зябко кутаясь в пальто и следуя на ней. – Весна – прекрасная пора, время светлых надежд и ожиданий, ярких впечатлений.
– Очень даже понимаю,– улыбнулась президент.– Ты молода, красива, все еще впереди и любовь, и карьера …
– Да и вы тоже, Ника Сергеевна, в расцвете сил, очень привлекательны. В сорок пять, в сорок пять, баба ягодка опять, – пропела, вспомнив мотив некогда популярной песни, Ласка.
– Ну спасибо тебе, дорогуша, за комплимент, утешила, – вздохнула президент. – До сорока пяти мне еще далековато, да и на толстую бабу я вроде еще не похожа?
– Ой, простите, великодушно, я не хотела вас обидеть. Но сами понимаете, из песни слов не выкинешь,– покаялась секретарь-референт, укорив себя за то, что поторопилась с песней, не вдумавшись в смысл стихов. Действительно, Ника стройна, изящна и элегантна.
– А ты подбирай удачные песни, а не те, что на ум взбредут. Впрочем, уж, сочтемся славою, как говорил поэт, ведь мы свои же люди,– с грустью произнесла Стужина.– Все мы на этой грешной земле заложники времени, оно, увы, необратимо, а молодость недолговечна. Но не будем печалиться, мы ведь оптимисты?
– Конечно! – с радостью подтвердила Наташа, почувствовав мягкость и искренность в ее голосе.– Мне очень импонирует, что вокруг вас столько солидных, богатых и импозантных мужчин вращается и каждый из них мечтает покорить ваше сердце и заслужить благосклонность. Я ведь не слепая и все замечаю, какое магическое влияние вы на них оказываете. При желании могли бы из них веревки вить.
Войдя в азарт, Ласка хотела было намекнуть насчет любовных притязаний Лещука, но благоразумно промолчала, решив, что это уж слишком откровенно и бесцеремонно, тем более в присутствии Рябко, и может больно уязвить психику Стужиной, покруче, чем песенка “В сорок пять, в сорок пять баба ягодка опять“.
– Пусть мечтают, меня их капитал совершенно не волнует, я вполне самодостаточная женщина и превыше всего ценю личную свободу,– призналась президент и обратилась к Рябко, внимательно всматривающемуся в темноту. – Сеня, завтра будь добр, за мною приезжай пораньше к восьми часам. Хочу с утра на свежую голову поработать, чтобы никто не беспокоил своими проблемами.
– Ника Сергеевна, зачем вам жертвовать личным временем, прикажите и я никого в ваш кабинет не допущу,– пообещала Наташа.– Дальше приемной никто не сунется. Вы с посетителями будьте построже. Вот если бы я была президентом, все бы передо мной на цыпочках ходили, пушинки бы сдували и разговаривали шепотом.