— Значит, на вокзале ночевал? — Золотухин поднялся и пошел ставить чайник. — Ничего себе, съездил. За семь верст, как говорится…
— Зачем на вокзале? — Сеня ухмыльнулся, поглядывая на Абашеева. — У Березовского остался. Он меня потом как фон-барона принял, даже водочки поднес.
— Это за что же? — Глядя на его лукавое лицо, Абашеев едва удержался от улыбки, но Фролов внезапно стал серьезным. В этой матрацовке-то, знаете, что было? — Он понизил голос. — Меха всякие. И белка, и лиса, и колонок.
Абашеев с Золотухиным переглянулись.
— Вот оно что… — забыв поставить чайник на плиту, задумчиво протянул Иннокентий- То-то я смотрю…
Он не докончил и покачал головой.
Нарисовав на протоколе допроса кудрявую, замысловатую подпись, Сеня попрощался и ушел. За ним, вспомнив про какое-то неотложное дело, заторопился Золотухин Вскоре появилась обиженная Настасья и, гремя сковородками, долго топталась у плиты, что-то бормоча себе под нос. А Абашеев все сидел у окна, подперев голову руками, и рассеянно глядел на смутно белеющие вдали невысокие сопки.
Ромин и Березовский, Фролов с его матрацовкой, шкурка соболя, подаренная Таюрским начальнику партии перед его отъездом… И как завершение всего — трагическая находка старого охотника. Есть ли между всеми этими людьми и событиями какая-то связь, или это только ему кажется?
* * *
— Я Березовского почти не знаю. — Вызванный в контору партии, Таюрский теребил в руках шапку, нетерпеливо ерзая на стуле. Он уже приступил к работе, и сейчас от него резко пахло бензином.
— Допустим. — Абашеев с трудом сдерживал охватившее его нетерпение. — А что вы знаете о пушнине, которую посылал ему Ромин?
— Какая еще пушнина? — Таюрский бросил на него быстрый взгляд. — Меха, что ли?
— Меха. Кстати, где Ромин их доставал?
— А я почем знаю. Таюрский равнодушно пожал плечами, но от следователя не укрылось, что его голос звучал не особенно уверенно. — Вы бы его спросили.
— Дойдет очередь, спросим и его, — пообещал Абашеев. — А пока давайте поговорим с вами. Вы ведь тоже продавали ему шкурки?
В первый раз за все время их знакомства на хмуром лине Таюрского появилось подобие усмешки.
— Это кто же вам сказал? — Он сузил глаза. — Уж не Кешка ли?
— Нет, не Золотухин. А разве вы не передавали Ромину шкурку соболя?
— Так то подарок! — Таюрский пожал плечами. — Я ведь не за деньги, а так, на память.
— На память… — насмешливо повторил Абашеев. — У вас, что же, есть лицензия на охоту?
— Ну, нет.
— А вы знаете, что промысел на соболя строго ограничен?
— Знаю. Ну и что?
— Тогда вы должны знать, какое наказание полагается за незаконную охоту.