тишину. Вздохнув, он провел рукой по седой щетине на лице и, прежде чем ответить,
пропустил еще один пронзительный звонок.
— Спасибо, что обратились в Brindille. С вами говорит Стивен Дюран, — в его
голосе звучало легкое веселье, несмотря на раздражение, прорезавшее черты его лица.
Неожиданно он замолчал и, нахмурив брови, стал внимательно слушать.
Я отметила нечто, звучавшее, как немецкий акцент, пробивавшийся на линии,
манера разговора человека была официальной и отрывистой, но слова были слишком
негромкими, чтобы я могла что-то расслышать. Пот выступил у основания моей шеи, а
мое сердце стучало, ударяясь прямо о ребра.
После чего-то, что чувствовалось как вечность, Стивен прочистил горло и сказал:
— Я понял. Спасибо, — он повесил трубку с резким щелчком, выражение его лица
было нечитаемой маской.
Взгляды метались по кухне, но никто не осмеливался произнести хоть слово.
Наконец Стивен сказал:
— Это был Ричард Бауэр из гида «Мишлен».
Улыбка растянулась у меня на лице, из меня наружу рвался триумф, за которым
последовала какая-то невозмутимая эйфория, достойная су-шефа ресторана, который был
только что удостоен высочайшей награды Мишлен. Проявление величайшего мастерства,
которое было таким же неуловимым, как и восхождение на непрерывно растущую гору,
вершина которой была постоянно недосягаема. Но после нескольких лет застоя мы
сделали это, и Стивен, наконец, завладеет такой долгожданной мечтой.
— Прими мои поздравления!
Сокращая расстояние между нами, я притянула его для поцелуя, бабочки порхали у
меня в животе. Весь персонал знал, что мы встречались уже более двух лет, и хотя Стивен
предпочитал придерживаться строгих личных и профессиональных границ, в тот момент
мне было все равно.
Но он отпрянул назад, его лицо выражало отвращение и гнев.
— Ты издеваешься надо мной, Гвен?
— Насчет звезды Мишлен? — спросила я, моя торжествующая улыбка дрогнула,
когда волна смятения обрушилась на меня. «Оскара» кулинарного мираПочему он не был в восторге, не
наслаждался успехом?» — Это прекрасно, Стивен.
Он оторвал мои руки от своей шеи, прижимая их по бокам.
— Ты просто невыносима, — его голос был жестким и холодным как камень, и он
был полон презрения, которое ранило сильнее, чем его хватка. — Как ты смеешь!
Отпустив меня с такой силой, что я немного споткнулась, Стивен отступил от меня,
все его тело вибрировало. В нем была какая-то дикая, незнакомая мне энергия, она мне не
нравилась, не тогда, когда она была обращена на меня, не тогда, когда она оставляла