И опять профессор Гелднер почувствовал, что за этим неординарным желанием стоит нечто совсем другое, некая скрытая причина. На миг он заподозрил в Гартмуте члена тайного эзотерического общества — так труднообъяснимы и одновременно целенаправленны были его поступки, не иначе как продиктованные чьей-то коллективной волей, сокровенным замыслом. Но он пошел навстречу Гартмуту и написал своему хорошему знакомому, Генриху Бругшу, советнику при германской миссии в Персии, с просьбой похлопотать о принятии на работу переводчиком способного юношу, прекрасно знающего персидский язык, автора ряда оригинальных статей по истории персидской культуры.
По-видимому, лучшей рекомендации было не сыскать, потому что ответ пришел очень быстро, притом официальный ответ за подписью самого имперского посланника, барона Густава Адольфа фон Шенка цу Швайнсберга, — после всестороннего рассмотрения кандидатуры дипломированного ираниста Гартмута Шоске изъявлялось желание принять его на должность переводчика с соответствующим окладом. Гартмуту Шоске предписано было явиться на службу через два месяца после завершения всех процедур по оформлению необходимых документов.
К тому времени Гартмут с блеском защитил диплом, составленный из его опубликованных статей по языковым особенностям персидских медицинских трактатов, и вернулся в Дармштадт, к отцу. Стояло лето 1887 года.
Узнав о планах сына, Гельмут Шоске не удивился. Давно рассеялись надежды на то, что однажды Гартмут будет представлен ко двору и займет какую-нибудь придворную должность. Довольно равнодушно выслушал он новость о том, что сын принят на должность посольского переводчика, и оживился только при упоминании имени посланника.
— Барон фон Шенк цу Швайнсберг? — переспросил он. — Я слышал о нем. Влиятельная персона. Знаком с самим кайзером, отличные связи при дворе.
Гартмут скучливо наблюдал, как оживают надежды отца, наливаются новой силой.
— Будь с ним учтив, — наставлял тот. — Учтив, но не угодлив. О, барон непростой человек. Я много слышал о нем.
Гартмут не стал спрашивать, откуда отец смог так много узнать о посланнике германской короны в Персии. Его внимание отвлекли летающие за окном жуки. Их было шесть, они летали парами — красные жуки с головами в форме черепа. Гартмут мучительно вспоминал, духами какой болезни были эти жуки, и не мог вспомнить. В движениях жуков была своя омерзительная гармония — жучиная пара срывалась с ветки, пролетала над улицей, выписывая четкие восьмерки, и слаженно возвращалась на свою ветку. С соседней ветки срывалась другая пара и, проделав те же летные упражнения, возвращалась на место. «Ушные? — думал Гартмут, наблюдая за ними. — Или глазные? Иначе зачем они нападают парами? А может, почки?» Он стал вспоминать почечные заболевания, но его вернул к действительности сердитый голос отца: