— Ты меня не слушаешь!
— Я буду тебе писать, — сказал Гартмут невпопад и поднялся.
— Опять видел духов? — спросил за спиной отец. В голосе его прозвучала насмешка.
— Да, — не оборачиваясь ответил Гартмут.
— И каких же?
Проще было сказать правду. Гартмут повернулся и произнес:
— Это красные жуки, папа. Голова в форме черепа, передние лапки остры как скальпели. Летают парами — видимо, нападают одновременно с двух сторон. Я не знаю, какой болезни это духи, но думаю, они поражают какие-то парные органы.
Отец с каменным лицом смотрел на него.
— Какие парные органы? — выговорил он наконец.
— А какие парные органы у тебя есть, папа? — поинтересовался Гартмут.
Гельмут Шоске долго думал.
— Глаза? — жалобно и неуверенно предположил он.
— Да, например, глаза, — согласился Гартмут. — Или почки. Или легкие. Этих духов нужно изучать. Вот только некому.
— А ты? Ведь этим можешь заняться ты.
— Духов слишком много, папа. Мы с бароном фон Берлепшем описали только тех, кого я смог увидеть здесь, в Дармштадте. Но вот этих жуков я не помню. А ведь в других местностях или странах могут быть другие духи. На их изучение может уйти вся жизнь. Мне это неинтересно.
— Что же тебе интересно?
И опять Гартмут ответил прямо:
— Я хочу найти моровую деву. Она насылает чуму. Это самый страшный болезнетворный дух из всех существующих, их царица.
Отец долго молчал.
— Так вот кого ты хочешь найти в Персии, — наконец проговорил он.
— Да, папа, — сказал Гартмут.
— И ты. превратишь ее в гугельхупф?
— Да, папа.
Гельмут Шоске потерянно замолчал — и вдруг визгливый нервный смешок вырвался у него:
— Воображаю, что бы сказал твой дед, когда бы узнал, какие ты печешь гугельхупфы!
В начале августа Гартмут вместе со спутником, молодым геологом Грегоровиусом, также направляющимся в Тегеран, отбыл в Триест. Этот чудесный солнечный город с главной площадью, обрывающейся прямо в лазурные воды Адриатики, произвел неизгладимое впечатление на Гартмута, никогда не бывавшего за пределами германских земель. Именно здесь, в других пределах, он почувствовал, что началась его новая жизнь. Грегоровиус разделял его взгляды. Оба были молоды и полны надежд, только Грегоровиус горел желанием обнаружить редкие минералы, а Гартмут Шоске — поскорее встретить своего главного противника.
На австрийском пароходе они отплыли из Триеста в Трапезунд и оттуда на борту английского военного парохода «Принчипе ди Кариньяно» прибыли в Поти, где начиналась их долгая сухопутная дорога в Персию. В Поти спутники с радостью узнали, что в Тифлис можно за двенадцать часов добраться на поезде, так что уже ранним следующего дня они были в столице Кавказского края. На оформление подорожных ушло еще несколько дней, которые они провели, зачарованно любуясь смешением древних узких улочек, лавок-мастерских и духанов с широкими проспектами и огромными публичными садами, где яблоку негде было упасть из-за гуляющих праздничных толп, одетых по самой последней европейской моде. Попутно они узнали, что на Эривань из Тифлиса можно поехать тремя путями — на Гюмрийскую крепость, через Дилижанское ущелье и через Безобдальский хребет, причем эта третья дорога — не дорога даже, а полуторная тропа, самая короткая, но и самая скверная, потому что колесные повозки по ней пройти не могут и нужно ехать верхом. Недолго думая, путешественники выбрали дорогу на Гюмри, пролегающую через живописное Боржомское ущелье.