Тогда помимо своей воли он спросил:
— И. ее величество. тоже бывает?
Он тут же пожалел, что дал вырваться глупому вопросу.
— О, вас интересует императрица? — лукаво переспросила Милица Николаевна и улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
Он со страхом, будто прозрев, смотрел на нее. Она, вдруг часто задышав, ответила прямым взглядом, и он увидел, как шевельнулись ее колени, когда она немного расставила ноги. Черные глаза ее не мигали, улыбка делалась все шире.
Он вскочил. Ее улыбка поблекла, лицо стало тревожным.
— Вы уже уходите?
— Да, — отрывисто произнес он, понимая, что, возможно, совершает непоправимое. — Простите, ваше высочество, но я. не верю в привидения. Я не смогу быть на ваших сеансах.
Больше приглашений от Милицы Николаевны он не получал. Надежда встретиться с императрицей тоже сразу угасла.
По вечерам он гулял в Летнем саду. Здесь играла музыка и стояли павильоны с лактобациллином, а попросту простоквашей, вошедшей в моду после того, как знаменитый ученый Илья Мечников объявил ее средством, предотвращающим многие болезни. Лактобацеллин Гартмуту не понравился, а фамилию ученого он услышал впервые — и запомнил.
Влажные гранитные стены форта выросли перед ними неожиданно, и вот уже судно подошло к узкой пристани у подножия крепости. Капитан лично помог им сойти на берег, и пароход немедленно начал отваливать: капитану было назначено прийти к форту через два с половиной часа — именно столько времени попросил Гартмут на ознакомление с будущей чумной лабораторией.
На пристани валялись доски, стояли забытые ведра с известкой — строительные работы в форте шли полным ходом. Но рабочих в этот день не было — Ольденбургский распорядился, чтобы на момент проверки крепость была очищена от всего, что привлекает духов.
Во внутренний двор вели чугунные ворота, украшенные львиными головами и якорями. Поднялись по витой лестнице и вступили в крепость. Внутри их встретили голые каменные стены — отделка помещений началась совсем недавно. Темные коридоры вели из одного сводчатого помещения в другое. В некоторых стены были уже покрыты свежей штукатуркой и побелены, но по большей части всюду все еще красовалась грубая каменная кладка.
Нет, духов здесь не было, это Гартмут понял сразу. Но нечто угрожающее таилось в недрах этой крепости. Оно исходило не от опасности, скрывающейся где-то в темных подвалах, — нет, никакой страшный фантом не выбрал их своим временным убежищем. Но чем дольше Гартмут бродил по каменным закоулкам и обходил галереи, тем острее он ощущал тревогу, ожидание, страх, которыми было отмечено это место. В этих стенах жило предвестие чего-то страшного, память будущего ужаса.