Двор был зеленый. Спасая от жары, за низенькой оградой росли деревья, кусты, стояла скамейка. Пожилая женщина, на которую смотрела Ольга Николаевна, замедлила шаг и приблизилась к ограде. Кого-то она там увидела.
— Любаша, — сказала женщина, — здравствуй, дочка.
— Здравствуйте, — послышался из сада детский голос, и Воронцова только теперь заметила между стволами и ветками девочку лет, может быть, девяти-десяти. Девочка стояла на коленях — так ей было удобней — и чем-то копала землю. Она до того была занята своим делом, что поздоровалась не оборачиваясь.
Женщина укоризненно покачала головой:
— Любаша, ты опять за свое? До чего же ты упорная! Ведь еще вчера дворничиха кричала, что ты все что-то сеешь, прививаешь, высаживаешь. Кричала: «Не хватает тополей?! Пуху этого дурацкого?» Зря ты с ней воюешь. Опять выдернет или сломает.
— Пусть! — девочка обернулась. — А я опять… Этот прутик у меня в банке стоял и корешки выпустил. Я лучше умру, чем его выброшу!
Сказав так, девочка надула щеки и опять отвернулась.
— Ой, ой, ой! Люба-а-аша! Какая ты важная. Как генерал… А где сейчас твоя мама?
— Мама на ВДНХ.
— Ну да, тебе без нее нечем заняться, бедной. Копай, сажай, что поделаешь, — и женщина, явно довольная своей добротой, прошла мимо Ольги Николаевны и скрылась в подъезде.
Ольга Николаевна уже узнала девочку. Люба очень была похожа на своего отца, Медведева. Обрадованно вздохнув, Ольга Николаевна вошла в сад, увидела на траве возле скамейки книгу «Мир животных» — один из томов Акимушкина (конечно, Любину книгу) и присела на скамейку.
Закончив посадку, девочка подошла к лежащей книге, вынула из нее ученическую тетрадь и, с любопытством взглянув на Ольгу Николаевну, несколько раз медленно обошла вокруг скамьи, о чем-то думая и не замечая, что ее продолжают пристально разглядывать.
Ольга Николаевна оглянулась, услышав голоса позади себя. Оказывается, Люба привлекла не только ее внимание. Двое мальчиков: один — ростом с Любу, другой — постарше и повыше, войдя в сад, остановились недалеко от скамейки и смотрели на девочку. Люба все еще бродила вокруг скамьи, временами увеличивая круги и обходя деревья.
Люба, пожалуй, выглядела маленьким «слоненком» — она казалась и крепче, и шире, чем бывают девочки ее возраста, и раскачивалась при ходьбе, словно мальчик, подражающий морякам. На ней были брюки-джинсы, простроченные белой ниткой, и такая же простроченная курточка. На мальчишек она не глядела, и, если была бы взрослым человеком и мужчиной, о ней можно было бы сказать, что она находится в состоянии солидной задумчивости и сосредоточенности.