Путь вашей жизни (Сароян) - страница 8

По правде сказать, я думаю, Чайковский был просто болван.

Джо. Чайковский? Откуда вы знаете о Чайковском?

Ник. Я как-то слушал передачу в воскресенье утром. Этакий слюнтяй. Позволить какой-то женщине свести себя с ума!

Джо. Так…

Ник. Я стоял здесь за стойкой, слушал всю эту дребедень и плакал как ребенок. «Нет, только тот, кто знал свиданья жажду…». Нет, он был болван, ваш Чайковский.

Джо. А что же заставило вас плакать?

Ник. А?

Джо(настойчиво). Что заставило вас плакать?

Ник(злясь на себя). Сам не знаю.

Джо. Я вас недооценивал, Ник. Седьмой номер, пожалуйста.

Ник. Одно расстройство из-за этой музыки. И кому она только нужна? (Опускает монету. Снова звучит вальс. Ник слушает, затем берется за программу.)

Китти(вполголоса, в грезах). Люблю шампанское и все, что с ним связано. Большие здания с большими верандами, и большие комнаты с большими окнами, и большие лужайки, покрытые цветами, и большие деревья, и больших овчарок, дремлющих в тени.

Ник. Я сбегаю рядышком, к Фрэнки-букмекеру, поставлю ставку. Скоро вернусь.

Джо. Поставьте одну за меня.

Ник(подходит к Джо). На кого играете?

Джо(дает ему деньги). Драгоценное Время.

Ник. Десять долларов?! В двойном?

Джо. В ординаре.

Ник. Ладно. (Уходит.)


Бомбой врывается в дверь и буквально набрасывается на телефон Дадли (Дадли Р. Боствик, как он сам себя называет). Это обыкновеннейший и в то же время весьма примечательный юноша лет двадцати пятя. Ростом он, как говорится, не вышел, костюм носит хоть и не дорогой, но вполне изящный, истомлен и издерган размеренностью, серостью, однообразием своего существования. На первый взгляд он — никто и ничто, на самом же деле — личность выдающаяся. Жизнь сыграла с ним злую шутку: образование он получил изрядное, но решительно ничему путному не научился. Его куцый интеллект, в котором полученные знания вызвали только болезненный зуд, подвергается яростным атакам со стороны усмиренной, но не желающей сдаваться плоти. Отважный и глупенький, он с усталым и бездарным усердием бьется за свое место в жизни. И, несмотря на все это, желания его просты и фундаментальны: ему нужна женщина. Эта неодолимая и жгучая потребность, столь обычная и в то же время, если учесть неблагоприятность среды, окружающей данное животное, столь загадочная, и есть та сила, которая возвышает его от ничтожества до величия. Пусть смехотворно это величие, выглядит оно — так уж устроен мир — прекрасным. Все, чему он обучен, все, во что он верует, — блеф, но та же несокрушимая сила превращает его самого в реальность, чуть ли не сверхреальность. Он живет в напряженном, взвинченном ритме, у него жалчайшая физиономия, дикие телодвижения, визгливый, захлебывающийся голосок. Он неуравновешен и истеричен, и, однако, ему свойственны те же цельность и целеустремленность, что и всем представителям мира животных. Ему нельзя отказать в некоторых — врожденных или благоприобретенных — умственных способностях, но главное в нем — первозданная, бесхитростная животная энергия. Этому юнцу вдолбили в голову, что у него есть шанс выбиться в люди. По правде же говоря, шанса у него нет ни малейшего, и следовало честно сказать ему обо всем, или уж не надо было портить образованием его естественное и здоровое невежество, нанося тем самым непоправимый ущерб этому во всех иных отношениях вполне достойному и очаровательному представителю людской породы.