К восходу солнца (Кулаковский) - страница 38

Выходили они из яра перед самым восходом солнца. Михал нес на руках Зину, а Грицко - Светлану. Девочка держалась за его шею, а Зинина правая рука, пробитая пулями, как и все ее тело, беспомощно свисала и омертвело раскачивалась. За Михалом и Грицко шли Машкин, шофер и остальные бойцы. Они шли, плотно прижимаясь друг к другу, чтобы, если понадобится, заслонить своими спинами тех, кто был впереди. Еще минута, и должен засиять первый солнечный луч, еще минута, и должны показаться наши позиции.

На опушке густого соснового бора, километрах в трех от деревни Поддубовки, стоит одинокая хатка. Еще год назад ее никто не мог бы назвать одинокой, потому что от Поддубовки до этой хатки и дальше, до самой Стомогильской реки, тянулись колхозные огороды. Почти рядом, в молодом яблоневом саду, была колхозная пасека, а за нею сразу усадьба - хозяйственные постройки, школа, мельница. Потому-то это место вовсе и не казалось оторванным, а служило как бы третьим концом деревни. Летом тут, у Грыся Вечери, бывало иной раз больше народу, чем в деревне. Его дочери, теперь замужние, в пору жатвы дневали и ночевали у матери; тут проводили отпуск и подолгу гостили сыновья. Да и каждому, кто работал на огородах или в поле, сподручно было забежать сюда - напиться холодной воды, посидеть минутку-другую в тени, перекусить.

А старый Тодор Юрко, колхозный пчеловод, как только начинали роиться пчелы, переходил сюда «на постоянное жительство». Правда, и раньше, когда в колхозе еще не было пасеки, Юрко часто навещал Грыся. У обоих была одна забота - пчелы. По две-три колоды со старыми семьями стояли у каждого на усадьбе, да еще ульев по семи было расставлено в лесу.

Летом, во время роения, около каждого улья гудели пчелы, потому что внутри колоды для них был припасен кусочек прошлогодних сотов, пучок сухого чебреца или несколько увядших ольховых веточек. Пчелы-разведчики отыскивали эти ульи и понемногу обживали их, чтобы потом привести сюда матку с роем.

В теплые, напоенные медовыми запахами вечера у стариков не находилось иных разговоров, кроме как о пчелах. Бывало, сойдутся у Грысевой хаты, сядут на завалинке и, если о пчелах все переговорено, просто молчат и курят. Кое-кто в деревне любил пошутить над стариками, изобразить, как они по целому часу молча просиживают на завалинке с трубками в зубах или беседуют о пчелах на непонятном сторонним людям языке;

- Ты там был?

- Гм…

- Ну и что?

- Гм…

Позже, когда колхоз завел пчел, Тодор стал пчеловодом, а Грысь, хотя и любил помогать ему на пасеке, больше занимался столярным делом. Двух пчеловодов колхозу не нужно было, а хорошему столяру или плотнику работы всегда хватало. За год до войны Грысь в свободные часы сколотил на Стомогильской реке паром. Сначала им пользовались пешеходы, а потом колхоз стал перевозить на нем хлеб и другие грузы. В горячие дни молотьбы и отправки хлеба государству Грысь сам и дежурил на пароме, потому что никто не умел справляться с этим переправочным устройством лучше его»