– Он там уже целую вечность, Райан, с тех пор как начался дождь, он, наверное, умер, да, да? Разве что там есть другой путь на поверхность, подземный ход…
– Не знаю. Челли, ты можешь это сделать? У меня контактные линзы съехали, и я то и дело режу себе палец. – Челли взяла у него отвертку и тоже порезала палец. – Я просто думаю, дождь ведь начался снова, да? Значит, дух колодца осуществил его желание, чтобы вернуть силу. Значит, она сделала его своим избранником, и она ведь наверняка не позволила бы избраннику утонуть, правда? Вот на что я надеюсь.
Наконец Челли отодвинулась, посасывая большой палец и держа последний болт. Ребята сдвинули решетку и взглянули на свои отражения в переливающейся через край коричневой воде.
– А мы? – прошептала Челли. – Мы же не избранники, как Джош, так ведь? Наверное, она не помешает нам утонуть, да? Что ты делаешь?
– Снимаю линзы, – тихо ответил Райан.
Его переполняло предчувствие того, что предстояло сделать, и он изо всех сил старался не думать об этом. Положил линзы в пластиковый контейнер и убрал в карман. Подумал о Джоше, Джоше, который в первый раз спустился в колодец, чтобы спасти их. Подумал о планах Джоша и о том, как Джеймс Бонд скользил по снежному склону на обломке двери или в футляре от виолончели. Если бы только у Райана был футляр от виолончели или хотя бы его кусок.
– Ты можешь остаться на стреме и проследить, чтобы мисс Госэмер не вернулась и не прикрутила решетку на место?
Райан очень хотел, чтобы Челли осталась наверху, и это единственное, что пришло ему в голову. Когда он приблизился к колодцу, ее глаза распахнулись от ужаса.
– Все хорошо, – соврал он. – У меня есть план.
И, доверившись инстинкту, он прыгнул в воду.
Обжигающий холод. Глаза на костяшках пальцев открылись. Бурлящая коричневая влага. Уши заложило от глубины. Райан боролся с инстинктивным желанием вынырнуть, замахать руками, вернуться на поверхность. На пробу он сделал несколько выдохов, а потом – безболезненный вдох. Женщина – дух колодца призвала их к себе и, судя по всему, не позволит им утонуть в ее присутствии. Райан не знал, проявит ли она такое же понимание, когда услышит его.
Он медленно погружался, наблюдая, как темно-коричневый мрак вокруг него уступает место сверхъестественному изумрудному свечению. Он чувствовал усиливающуюся боль, как будто кто-то засунул ему пальцы прямо в череп, но когда он сглатывал, ему становилось легче.
Стены расступились, и он оказался в огромной пещере. Под ним белым пламенем горел огромный очаг. Свет бросал отблески на неровные стены, вырубленные из покрытого плесенью камня, напоминающего жеваную бумагу. Из грубого пола выступала огромная плита, образующая пиршественный стол и утратившая четкие очертания, потому что ее оплела бархатистая зелень. Пол сплошным ковром был завален монетами – яркими и почерневшими, хрупкими, как ракушки. Кроссовки Райана коснулись пола, и он поскользнулся.