(Это как в хорошем кино. Ты воспринимаешь дублирование фильма только в самом начале. А потом тебе кажется, что голливудские актеры вполне непринужденно общаются на великом и могучем. И такое ощущение оставалось у нас вплоть до финала всей этой эпопеи).
А потом миляга Дитер сгонял к машине и притаранил в зал коробку с металлоискателем и еще какой-то тючок, а Димыч, распугивая немногочисленных посетителей, мгновенно собрал прибор и грозно требовал у официантов рулетку с намерением немедленно произвести беспристрастный воздушный тест... Потом мы все вместе безуспешно воевали с молнией чехла палатки...
Безудержно веселящаяся Хеля четко отследила момент, когда настала пора закругляться и предложила мущщинам выпить на посошок, за их выдающуюся коммуникабельность. На что Димыч, влюбленно погрозив ей пальцем, объявил:
– Коммуникабельность – продажная девка империализма!
Хеля, едва не упав со стула от хохота, звонко расцеловала поборника социалистических ценностей.
До старта оставалось меньше суток.
Глава 5. Тернистые тропы адаптации
Свобода!
Что мы знаем об этом пьянящем и завораживающем чувстве?
Что ощущает потерявший надежду, закуклившийся в бетонном мешке камеры-одиночки Алькатраса или Гуантанамо мрачный изгой-сиделец, обнаруживая себя вдруг за воротами постылой мачехи-тюрьмы?
Какой бурей эмоций клокочет она в очередном неказистом мужичке, который, услышав заветное «Суд постановляет!», не веря в счастье свершившегося, волею закона готовится выпорхнуть из тесного удушливого закутка ставшего постылым супружества?
А всем ли она так уж нужна, странно леденящая и бодрящая одновременно, часто вместе с нежданным сумбуром мыслей в голове, усугубленная громоздящимися за спиной обломками прежней, устоявшейся жизни?
Это сладкое слово – свобода!
Минимум четверым странным обитателям вечернего города без нее уже просто невозможно было дышать...
Вот и завершилась неизбежная суета последних приготовлений. «Нива» была обихожена и залита нестовским бензином по самую пробку. Наша немчура, невзирая на легкую оторопь в глазах, была заботливо утрамбована на заднем сиденье. А четыре рюкзака багажа и дополнительный тюк с едой и прочим «общаком» были совместными усилиями заброшены в объемистую корзину, гордо венчающую крышу нашего неказистого с виду копомобиля.
Сирота-последыш почившего в бозе советского автопрома, короткобазная «Нива» была в свое время приобретена Димычем исключительно с целью максимального расширения радиуса доступности наших бесконечных поездок. На ней мой бессменный напарник, что называется, отвел душу.