Если бы теперь она решилась предупредить хозяйку о том, что в доме есть кто-то еще, то наверняка только испугала бы ее. Да и неизвестно, кто там, на веранде. Оставалось только ждать, что произойдет в следующую минуту.
Стасе стало дурно то ли от напряжения, то ли оттого, что она почувствовала, что именно должно случиться…
Людмила спускалась по лестнице и проклинала себя за то, что когда-то идея купить двухэтажный дом показалась ей блестящей. Ее нынешние ноги вряд ли были приспособлены дня того, чтобы преодолевать два пролета лестницы по несколько раз в день. В глазах ее стояли слезы. То, что произошло только что наверху, наконец заставило ее принять бесповоротное решение. На нее, должно быть, нашло временное помешательство, когда она решила, что способна действовать через Виктора; она была полной идиоткой, когда надумала тягаться с Петром. Ему стоит только отыскать ее и прислать сюда парочку, да что там парочку – одного надежного паренька с оптической винтовкой… Хотя нет, он не доверит устранить Воскресенскую тому, кто никогда не видел ее в лицо. Чтобы свести с ней счеты, он придет сам. В этом можно не сомневаться.
Нет, ей, им не стоит здесь больше оставаться. После того как Виктор притащил в дом девочку, это стало крайне опасно. Она все твердила «опасно, опасно», пока не перестала кривить душой и не призналась самой себе, что с появлением девочки возникла еще и другая опасность, которая волнует ее (оказывается!) в сто раз больше. Виктор мог все вспомнить! Гибель жены и дочери, вину Людмилы… И тогда она потеряет его снова – теперь уже навсегда. И тогда она останется одна. Совсем одна. «Все, что угодно, только не это!» – бормотала она, двигаясь по темному коридору в свою комнату, где стоял телефон. Нужно было срочно позвонить Стасе и сказать, чтобы не волновалась, не заявляла в милицию, что произошла ошибка, с девочкой все в порядке и она может тотчас же приехать и забрать ее.
Когда Виктор появился с девочкой, Людмила обомлела. Он держал Лену за руку, и на его лице светилась самая счастливая улыбка. А девочка неуверенно смотрела на Людмилу, и с обожанием – на него.
– Ты ошибся, – сказала Людмила, изо всех сил пытаясь сдержать гнев и досаду. – Я просила привести ко мне совсем не эту девочку, а ее маму.
– Мама. – Девочка повторила за ней знакомое слово.
– Мама, – сказал ей Виктор и показал пальцем на Людмилу. – Мама Люся.
– Мама Люся, – повторила девочка и улыбнулась Виктору.
Людмиле не нужно было объяснять, что происходит. Врачи в клинике предупреждали, что в какой-то момент Виктор может кое-что вспомнить. Может случиться и так, что он вспомнит все. Конечно, его ум никогда не вернется в прежнее состояние, то есть он никогда не проснется однажды совершенно нормальным человеком. Отклонения, произошедшие в его мозге после отека, – необратимы. Но вспомнить может…