Странно, но и теперь он чувствовал себя почти так же, как обычно перед болезнью. Но к этому чувству примешивалась еще и какая-то болезненная, натягивающая нервы как струны, радость, бодрящая, пьянящая. Много лет он не испытывал такого наплыва чувств. Острые ощущения – кажется, так это называют обычные люди.
Петр сгреб все инструкции со стола и достал задвинутое в самый дальний угол ящика дело Людмилы. Может быть, хоть здесь найдется зацепка. Конечно, нужно было раньше это сделать. Он совершил ошибку. Но ничего не потеряно. Для организации Людмила умерла, в любом случае – на свободе она или нет. Что она может? Объявиться руководству? Рудавину, конечно, достанется, но и от нее они избавятся в два счета, это она должна понимать. Значит, у нее две дороги: либо где-то затаиться и жить тихо, как мышь, либо попытаться превратить жизнь Петра в такой же кошмар, в какой он превратил ее собственную жизнь… Эта мысль заставила Рудавина поморщиться, словно он хлопнул стакан водки не закусывая. Он пытался вспомнить последнюю встречу с Воскресенской, слова, которые ей сказал, взгляд, которым она его наградила. Ничего особенного в этом взгляде не было. Только отблески полной беспомощности. Неужели его так просто обмануть? Ведь, должно быть, она уже тогда готовила побег…
И все-таки мысль о том, что Воскресенская на свободе, приводила его в странный восторг. Еще вчера он чувствовал себя безраздельным хозяином положения, а любая игра, согласитесь, скучна, когда в ней нет настоящего соперника. Но сегодня соперник у него появился. И появилась возможность не только пощекотать себе нервы, но и еще раз доказать себе, что он лучше и сильнее.
Рудавин чувствовал не только радостное возбуждение, страх не оставлял его ни на минуту. Но не парализующий, мертвящий, а тот, что утраивает силы, подстегивая бежать быстрее, когда за тобой гонятся. Приятный страх. Люди обычно называют его азартом. Ему было безумно любопытно, какой же первый шаг предпримет Людмила. Право первого хода он уступал ей безусловно. Пусть, ведь это ее партия.
Пришлось повозиться немного, чтобы обеспечить себе охрану на должном уровне. Теперь под надежной защитой профессионалов из организации он мог спокойно во всем разобраться. И первое, о чем ему нужно было подумать, – кто же ей все-таки помогает. Возможно, она и сама могла бы справиться с санитарками, выбраться незамеченной из дома. Но цветы! Представить, как Людмила ползает, собирая их, он не мог, как ни напрягал воображение. Но ведь кто-то оставил их на кровати. Для него. И этот кто-то скорее всего знал о его цветах…