Люся смеялась, отговаривала, взывала к отцовским чувствам. Он был упрям как осел. Она могла бы легко внушить ему не делать этого. Заставить человека позабыть о том, чего он хочет, ей было не впервой. Но Люсе не хотелось проделывать это с ним. Хотелось хоть с кем-нибудь (ни с кем-нибудь – именно с ним) оставаться обыкновенной женщиной, а не великим манипулятором. И она уговаривала его по-женски.
Но Виктор не слушал никого, кроме своего разбушевавшегося счастья, которое, казалось, барахтаясь в нектаре будней, пьянило все больше и больше, требуя немедленно прекратить эту сладкую пытку бесконечной взаимной любовью. Очумевшее от собственной полноценности, счастье требовало крови как самый отъявленный маньяк.
Люся чувствовала, что пройдет еще один день, еще два дня, и он, встав у двери собственной спальни, с глупой торжественностью объявит жене о том, что любит другую. Это было недопустимо. И тогда она рассказала ему, почему исчезла. Он попытался обидеться: «Я ведь не спрашивал. К чему такая чудовищная ложь? Увезли!» Но она продолжала рассказывать. Показала следы от ожогов на ногах – это когда танцевала на углях. Открыла «дипломат», набитый валютой. Паспорт, испещренный визами. Он водил пальцем по страницам. Люсину «фантазию» подтверждали вполне реальные штампы виз десятков стран.
Его счастье вмиг протрезвело и поутихло. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что сжимает в объятиях не обыкновенную женщину, а Джеймса Бонда. Такую женщину любить было странно. К тому же он никак не мог понять, как она совмещает свою удивительную деятельность с их романтической любовью. Все это время ему представлялось, что его Люся сидит за конторским столом и весь день напролет думает о нем, машинально перебирая бумаги. Он сам проводил дни именно так. Выходило, что он у нее не один. У него есть соперник в лице организации, название которой она ему так и не сказала.
Виктор взял тайм-аут. Неделю не появлялся. Первое, что он спросил при встрече, было: «Тебе нельзя быть со мной?» – «Нельзя». – «Что они сделают, если узнают?» – «Отправят куда-нибудь подальше». – «Вот почему ты всегда была такой осторожной. Я думал, ты не хочешь, чтобы узнала Наташа…» – «Не хочу». – «Но ты не оставишь меня сама, по собственной воле?» – «Никогда!»
Все началось сначала. С новой силой, с первых нот. Объяснение ее предательства было совершенно фантастичным, но оттого, должно быть, он и поверил ему сразу, не раздумывая. Только потусторонняя сила могла вырвать ее из его объятий. Он всегда предчувствовал это. И теперь все встало на свои места.