Однажды, где-то под Оренбургом, посреди знойного лета, с Николаем произошла удивительная история. Шел он по улице, почувствовал, как кольнуло сердце, прикрыл глаза, а когда открыл их, уже глядел в белый потолок покосившегося деревенского госпиталя. Между тем, как он закрыл и открыл глаза, пролетело несколько часов. Инфаркт, сообщили врачи, явно не испытывая к нему ни малейшего сострадания. «Отбегался дедок», – весело расхохотался молодой псих с соседней койки.
Выписавшись из госпиталя, Николай чувствовал себя отяжелевшим и к скитаниям больше не способным. В отличие от настоящих бомжей у него всегда было определенное место жительства, куда он мог беспрепятственно вернуться. Сын, поди, уже взрослый. Сочинить для него историю про то, как сидел в тюрьме все эти годы под чужим именем без права переписки. Страшное что-нибудь придумать, чтобы поверил, пожалел и позаботился о нем на старости лет.
Розыски сына были долгими и трудными. Но мир не без добрых людей и не без разговорчивых. Димка давно перебрался в другую часть города. И таким домом обзавелся, что у Николая все сомнения отпали относительно дальнейшей своей судьбы. Позвонив, он собирался тут же, на крыльце, бухнуться сыну в ноги и начать предварительно вытверженную назубок историю о превратностях злой судьбы и тюремных вшах. Он даже ноги слегка согнул в коленках, чтобы падать было не высоко и не больно. Но в доме стояла полная тишина, и никто не торопился открывать и выслушивать его душераздирающую исповедь.
Николай просидел на крыльце до темноты, пока его не заметила соседка, выгуливающая французского бульдога. Ей-то и пришлось выслушать печальную историю, тут же перелицованную и лишенную даже намека на тюремное прошлое. Соседка выслушала спокойно, помощи не предложила, а посоветовала ехать на улицу Энгельса к Стасе, которая по всему доводилась старику родной внучкой.
Так дед очутился у Насти. Внучка оказалась у него странная – обрадовалась деду так, словно ждала его уже много лет. Никаких объяснений не потребовала, накормила, напоила, спать уложила. Вино, правда, оказалось у нее подозрительным. Но может быть, и не в вине дело, а в его возрасте и болезнях. Только-только деду стала мерещиться спокойная старость в кругу семьи, как снова нужно было куда-то бежать и от кого-то прятаться. Судя по лицу Насти, ее преследователи были людьми страшными, от которых можно ожидать чего угодно.
Дед растолкал Настю, когда в автобусе остались только они втроем.
– Кольцо! Приехали! Дальше-то что делать будем?
– Не знаю, – пролепетала Настя.