– Да говори ты по-нашему.
– По-вашему такого вслух и не скажешь.
– Так если по-нашему сказать стыдно, что же ты по-своему то это вот уже минут десять лопочешь?
– Потому и болтаю, что слова во рту не держатся, а ты все равно не понимаешь…
Они предавались любви с серьезной самозабвенностью, на которую способна только юность. Все вокруг было нереально. Спроси их, где они находятся, и они вряд ли нашлись бы с ответом.
В чьей квартире, в каком городе, в какой стране – не все ли равно. Они три дня не выходили из дому. Внешний мир перестал существовать для них. Там, за стенами обшарпанной квартирки, больше не существовало ни звяканья ножниц, ни колючей проволоки.
В перерывах между страстными признаниями Жанна клала голову Волка на колени.
– Как тебя зовут на самом деле?
– Волк.
– Нет, как по правде?
– Сашка.
– Так просто?
– А чего мудрить…
– А по отчеству как?
– Отстань.
– Ну тебя так в честь отца назвали или в честь деда?
– В честь Македонского!
– Ну-у-у…
Через три дня Жанна пошла на работу. Она так и не спросила Сашку, сбежал он из колонии или у него кончился срок, побоялась. Однако решила никому не рассказывать о нем до поры до времени. Да и некому было. Места парикмахерши в салоне, куда ее взяли на работу, не оказалось. Поэтому Жанна работала маникюршей, благо и этому научилась когда-то.
Сашку она заперла в квартире и весь день думала о нем. Сначала тело вздрагивало с непривычки, вспоминая о ежеминутных трехдневных объятиях. День растянулся в год, разговоры вокруг казались ей утомительно скучными и глупыми. Она бледнела, поминутно предаваясь воспоминаниям, поэтому ее сочли больной и отпустили пораньше.
Жанна побежала в магазин запасаться продуктами. Купила две буханки хлеба, огурцов соленых, колбасы. Потом подумала и купила еще бутылку водки. Влетев домой, осторожно поставила сумку на пол и, не раздеваясь, в грязных туфлях, забегала по комнатам. Сашки нигде не было. Жанна бегала все быстрее, металась бесцельно, не зная, что делать, что думать. Заглянула под кровать, потом села на стул и запричитала: горячо, быстро. То ли скулила, то ли сыпала проклятиями, то ли и то и другое.
Вдруг скрипнула дверь шкафа, и оттуда показалась Сашкина голова.
– Черт! – сказала Жанна.
А черт уже подобрался к ней вплотную, залез под юбку. Из глаз Жанны брызнули слезы. Через четверть часа Саша поедал хлеб с колбасой, запивая водочкой, а Жанна смотрела на него, подперев голову рукой. Ей стало немного грустно.
– Значит, ты все-таки сбежал, раз прячешься? – спросила она.
– Все-то тебе нужно знать, – попытался пошутить он.