Опять она. Он убьет ее. Ведь вчера только были поминки… Сволочь! Он ее убьет. Растерзает в клочья. Вырвет ее сердце и растопчет его босыми ногами. Сдерживая прерывающееся дыхание, он стал спускаться и внизу забрался под лестницу, туда, где стояли коробки со старой обувью, лопаты, грабли. Ждать пришлось вечность. Целую вечность он просидел под лестницей, вдыхая запах старого картона и подмоченной пыли. Он превратился в старика за это время. Порой ему казалось, что он умирает, порой что уже умер. Температура, похоже, снова повысилась, руки ослабели и тряслись. Он пошарил рукой за спиной и нащупал ручную тяпку. Он убьет эту гадкую женщину. Уничтожит…
И вот, когда целая вечность осталась за спиной, в ванную комнату прошел отец. Он вжался в коробки, в голове мелькнула мысль о том, что бред кончился, что все страшное только показалось ему. Расслабившись, он вытянул ноги, дождался, пока отец выйдет из ванной, и собрался было подняться к себе, как дверь снова скрипнула.
Нет, подумал он, нет. Пусть все будет по-прежнему. Пусть все будет хорошо, а вчерашняя ночь останется бредом. Я больше не могу. Я как будто бы и не человек уже. И этот мир – как будто бы уже не этот мир. Нет, только не это. Пусть это будет снова отец, пусть не она, ну пожалуйста, пусть…
Но она уже сверкнула изумрудным халатиком, словно ящерка просачиваясь в ванную комнату. Все, понял он. Больше он не мальчик. У него не было матери, теперь нет и отца. И он мужчина, который отомстит за честь матери. Дрожь внезапно исчезла, он взял тяпку обеими руками, вышел из-под лестницы, распрямил спину, смахнул капли пота со лба.
Регина приоткрыла дверь и выскользнула так же быстро. Она собиралась выключить свет и стояла к нему теперь спиной. Он замахнулся тяпкой…
Теперь, через столько лет, забыв многое, что еще случалось с ним в этой безумной жизни, он отчетливо помнил тот момент. То ли руки его ослабели внезапно от температуры, или, быть может, от долгого сидения их слегка свело судорогой, то ли тяпка была слишком тяжелой, но при замахе его повело назад, и он чуть-чуть, чуть-чуть только проехался по полу и откинулся назад. Но она услышала, резко повернулась и успела перехватить его руку на уровне своей груди, в двух сантиметрах от розового соска, выбившегося из-под распахнувшегося халатика. Она не вскрикнула и даже не шелохнулась, а стояла и держала его руку крепко, очень крепко и смотрела в упор, не обращая внимания на то, что зеленая шкурка халатика почти сползла с ее плеч от резкого движения, обнажая грудь. Взгляд ее был преисполнен жгучего презрения. Он понял – это конец, он проиграл. Секунда – и она запахнула халат, взяла тяпку из его рук, развернула его лицом к лестнице и подтолкнула наверх. Он проиграл.