Николай не мог вернуть картину другу, тот лежал теперь на городском кладбище, под охапками цветов, под кольцами венков…
А Дмитрий Николаевич увидел однажды странный сон, где кружились ночные бабочки… Вдруг он охнул от острой боли и сел в кровати. Валидол. Где же? Ну да, на кухне. Он встал, но так и не дошел до двери. Он упал, и ему почудился плеск волн, дома, утопающие в воде. «Так вот ведь оно, Рина, видишь, вот…» – хотел было крикнуть он, но не крикнул, не успел…
Жена его после похорон вздохнула облегченно, перебралась через сорок дней к своему второму мужу, стала распродавать библиотеку Дмитрия, его картины. Появлялись важные, солидные люди, предлагали неслыханные за такую дребедень цены. «А все-таки он знал в этом толк», – соображала Галина, переводя деньги на свою сберкнижку и купив, наконец, мохнатый красный ковер, о котором всегда мечтала…
И вот теперь, через пять лет после всей этой истории, Рина снова влюбилась.
– Ринка, я тебя умоляю. Ты должна выйти за него замуж. Замуж – и точка. Слышишь, по-другому – не соглашайся!
– Да он ничего от меня не хочет, как ты не понимаешь, – взвизгнула сестра и залилась горючими слезами.
Капа не выдержала, сунула ребенка в коляску, выгнала Ринку сморкаться в ванную, а сама тихонько сняла трубку телефона:
– Мам, с Регинкой опять начинается… У меня, у меня… Конечно, задержу.
Через полчаса, охая на каждой ступеньке, Ольга Карловна вышла из такси и поднялась по лестнице на третий этаж «сталинского» дома, где жила Капа.
– Ой, и говорила я тебе селиться внизу, ты ж меня не слушала, вот и прешь теперь на такую высь! Где она?
Капа молча показала матери пальцем на дверь гостиной. Ольга Карловна поплакала с дочерью для порядка, минут пять, и, как ни в чем не бывало, стала сыпать вопросами. Кто такой? Начальник? Это хорошо, что начальник. Женат? Вдовец? Давно? Два года – это срок. Двое детей? Ринка, да ты очумела, на что тебе такая обуза? Ладно, ладно, хорошо, отец не слышит, земля ему пухом. Как зовут? Да ты что, Марк? Он… Нет? Что за девки у меня, что за девки… А теперь слушай внимательно, Ринка, мне с тобой хлопот хватило, теперь слушай…
На следующий день в обеденный перерыв в здание управления, кряхтя и переваливаясь с боку на бок, как уточка, вошла пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой. Вахтер открыл рот, но она взглянула на него грозно, и он отворил перед ней дверь в приемную.
Ольга Карловна вошла в тот момент, когда Марк отдавал Регине последние распоряжения. Вошла и молча начала распаковывать сумку. Марк замер, глядя на нее.